Малышев брезгливо кривился и старался на них не смотреть, но подпортить ему аппетит они всё-таки успели.
Украдкой наблюдая и за остальными, он понял, что в столовой были не только одни негры, как ему показалось вначале. Он также распознал несколько турков, курдов, афганцев и даже одного монгола случайно заприметил, хотя и не был уверен, что это не китаец или не кореец. Но в большинстве своём там преобладали всё-таки чернокожие, и на их фоне остальные казались неприметными.
«Все они, как видно, ребята неплохие, – простые и спокойные. – пришёл он к заключению. – И тем не менее ни с одним из них совместно проживать в одной комнате не хочется, потому что все они чужестранцы, но, чувствую, придётся. Ладно, пусть, деваться некуда, но только бы не с неграми, – ну, никак не внушают они мне доверия, а почему, и сам не пойму…»
Закончив есть, он поднялся из-за стола с таким ощущением, словно его живот превратился в многокилограммовый камень. Предчувствуя, что следующий этап, связанный с поселением, пройдёт далеко не так гладко, как обильный и приятный ужин, он нехотя приблизился к охраннику.
Тот вынес из караулки его сумку и велел идти за ним. Открыв в холле левую боковую дверь, он начал спускаться по узкому и крутому лестничному пролёту куда-то вниз.
Оттуда потянуло спёртым воздухом, туалетным смрадом и другими неприятными запахами, обычно присущими подвальному помещению с плохой вентиляцией.
«Я так и знал, что этим кончится! – с негодованием подумал Малышев. – Вот, мерзавцы, не могли одного русского на верхние этажи поселить! А может, только потому и не поселили, что я русский? – вдруг предположил он. – Похоже на то…»
Голые бетонные стены, небрежно окрашенные в ядовито-зелёный цвет, наводили тоску, а потолок нависал так низко, что в некоторых местах приходилось наклонять голову. Двери многих комнат из-за духоты были открыты настежь, и Малышев, проходя мимо, с неприятным чувством отмечал, что в них живут только одни негры.
В конце лабиринта из коридоров охранник зашёл в небольшой склад и вынес Малышеву чёрный целлофановый мешок с комплектом постельного белья и туалетными принадлежностями. Затем отвёл его в комнату, из распахнутых дверей которой доносилась такая громкая музыка, что болезненно резала по ушам.
Там на двухспальной кровати сидели двое чернокожих, дымили сигаретами и резались в карты. Духота стояла, как в бане, да ещё к тому же в нос шибануло ядрёным зловонием пота, но единственное окошко в верхней части наклонной стенной ниши было закупорено наглухо. Слева у стены находился старомодный умывальник с облезшей и заржавевшей металлической раковиной, на кранах которого не было даже простейшего смесителя с резиновыми трубками. А на столе вместе с грязной посудой, сигаретными окурками и засохшей апельсиновой кожурой лежали нескольких банановых связок и бутербродов с колбасой.