А деньги он не взял только из-за опасения, что если их обнаружат, то лишат пособия, – это ему авторитетно подсказали те же советчики, которые поделились информацией об убежище.
Он вдруг остро осознал, что в подобном положении может рассчитывать только на гостеприимство английского государства, так как иной возможности получить жильё и питание у него попросту не существует.
«А чего я тогда мудрю?» – словно опомнившись, неодобрительно подумал он.
И, получив свою сумку, поспешно устремился обратно в зал паспортного контроля.
Но там уже было пусто: пассажиры разошлись, персонал тоже, оставив включённые компьютеры без присмотра.
«И к кому мне теперь обращаться?.. – совсем растерялся Малышев, переминаясь с ноги на ногу. – Когда наконец решился попросить убежище, то оказалось, что не у кого. Представляю, что было бы, если бы я осмелился самовольно зайти в подобное место в российском аэропорту…»
Неожиданно из боковой двери на другой стороне зала вышла молодая, полная индианка в форме охранницы. Малышев оживился и направился к ней. Но она, не обращая на него никакого внимания, повернулась спиной и начала трепаться по мобильному телефону. Не осмеливаясь её прерывать, чтобы не выглядеть назойливым, он остановился, поставил тяжёлую сумку на пол и стал терпеливо ждать.
И тут ему наконец повезло: вдруг из двери напротив столов с компьютерами появился высокий представительный негр в коричневом костюме с красным галстуком. На его груди висела табличка с фотографией и надписью, свидетельствующая о том, что он – важное официальное лицо.
«Сейчас или никогда!» – сказал себе Малышев. Подхватив с пола сумку, он решительно шагнул ему навстречу, поздоровался и пролепетал:
– Прошу… прошу политического убежища.
На лице у негра не дрогнул ни один мускул, оно осталось каменным.
– Откуда вы? – лишь равнодушно спросил он.
– Из России.
– Ваш паспорт.
Малышев поспешно выполнил его требования.
– Подождите пока там, – жестом руки указал тот на ряд стульев, стоявших с левой стороны зала, затем скрылся за дверью, из которой вышел.
«Как всё просто…– удивился Малышев, удобно располагаясь на мягком стуле. – Ни одного лишнего вопроса, ни особой строгости, – зря я сомневался и побаивался.»
Волнение мгновенно исчезло, он начал обретать уверенность и спокойствие. Правда, после того как попросил убежище, почувствовал себя так, словно оборвал ту незримую нить, которая соединяла его душу с родной страной. Как вроде стал уже не русским, но еще не англичанином, а каким-то ничтожным существом непонятной национальности. Только вот почему-то угрызения совести его уже больше не терзали, а сожаление, что поменял свою страну на чужую, стало едва ощутимым…