Через минут десять вернулся негр, протянул ему какой-то документ, авторучку и велел подписать.
Английским языком Малышев владел почти в совершенстве, поэтому сумел быстро пробежать глазами по тексту и понять смысл. В документе подтверждался факт его прибытия из России в Соединённое Королевство и прошения убежища по политическим мотивам.
Следующим местом пребывания, куда его отвёл негр, было помещение, похожее на небольшой актовый зал. Там посередине стояли ряды мягких стульев, а у стен кушетки, и находилось десятка два просителей, мужчин и женщин, – в основном, как определил Малышев, из стран Африки и Южной Америки. А также имелось всё необходимое для комфортного ожидания: два туалета, автомат с кофе и большой холодильник со стеклянной дверцей, доверху набитый сэндвичами.
Справа за входной дверью за столом сидел пожилой, седоволосый охранник в форме: чёрных брюках и белой рубашке с галстуком, погонами, эмблемами и нашивками. Он изъял у Малышева сумку и опломбировал. Затем заставил снять куртку, ботинки и даже носки. Дотошно ощупывая на нём одежду, строгими окриками вынуждал поворачиваться активнее. А когда ему показалось, что тот выполняет указания вяло и неохотно, грубо схватил его за плечи и сам повернул рывком, выпалив еще и матерное словечко.
Малышев недовольно нахмурился, но сдержался и промолчал. Он впервые в жизни понял, какое отвратительное чувство может испытывать человек, которого подозревают и бесцеремонно обыскивают, словно преступника. Но поскольку он собирался в этой стране начинать новую жизнь, то и настраивал себя на доброжелательный лад и не хотел быть придирчивым.
«Что поделаешь, если работа у него такая, да и старый уже, нервишки пошаливают… – со снисхождением отнёсся он к охраннику. – Но зато теперь у меня появляется реальный шанс получить доселе невиданные блага: бесплатную квартиру в высокоцивилизованной стране, работу, которая позволит безбедно существовать, и безвизовый проезд почти по всему миру! – с воодушевлением думал он. – А главное, меня уже никто не будет преследовать, унижать и избивать! А ради всего этого можно немного и потерпеть!»
Обувшись, Малышев взял куртку и сел на свободную кушетку. В зале было тепло, и он не стал её надевать, а положил рядом. Глаза у него мечтательно светились, и он продолжал красочно представлять и смаковать все потрясающие особенности своей будущей жизни.