Я опасливо косился на отчима. Он не вытерпел и толкнул коленкой матушку прямо в лицо. От неожиданности она потеряла равновесие, уселась на пол и оперлась ладонью на блестящие стёкла.
– Не лги на ближнего твоего, но заявляй, если видишь ложные и опасные действия его, – вещали динамики.
– Я донесу на тебя! Это противозаконно, слышишь, что они говорят? – завопил я, выскакивая из-за стола.
– Уважай кормильцев и родителей твоих, ибо воспитывают они по закону Справедливости, – проговорил вместе с диктором отчим следующее правило. – Сядь на место!
Он победно ухмыльнулся, скривив рот, и показал руку, на которой под кожей тускло светилось «Воспитывай». Матушка молча поднялась, очищая ладонь от впившихся занозами осколков, выкинула мусор и налила кофе в другую чашку.
– Не желай ничего, что есть у ближнего твоего, дабы зависть не привела к обману и смертельному исходу, – завершилась речь на улице.
Завтрак прошёл в молчании. Я был настолько взбешён, что не мог есть и лишь тяжело сопел, поглядывая на вечно бегущую надпись на Дворце Справедливости, которая виднелась из окна и продолжала напоминать гражданам о законах. Матушка неотрывно глядела в свою тарелку и была похожа на дворовую кошку: худая, лохматая, с тёмными кругами под глазами. Отчим же буравил её блудливым взглядом и напоминал хищника, желающего поиграть с жертвой после еды. Я наблюдал это и не хотел идти на учёбу, понимая, что может произойти в моё отсутствие. Это подозрение выводило меня из себя, ведь тот путь к предназначению, который выбрали родители, был до очевидности неверным.
Глядя на похотливость вечно пьяного отчима, которую он использовал как задачу «Люби», я часто и весьма осмысленно желал ему смерти. Единственное, что меня останавливало от преднамеренного нападения, – это страх того, что из-за меня может пострадать она. А матушка была для меня единственным дорогим человеком.
Вернувшись из университета, я застал её лежащей на полу в большой комнате. Она свернулась в позу эмбриона и молча глотала слёзы, уткнувшись носом в колени. Отчим сидел за столом спиной ко входу и вливал в себя очередную стопку. Кровь от ненависти мгновенно закипела в жилах. Раздумывать о последствиях было некогда. Швырнув рюкзак в сторону, я рванул в кухню и со всей силы ухватил его за шею, стараясь сдавить горло обеими руками. От неожиданности отчим выронил рюмку и сполз со стула, потянув меня за собой.