И вот вновь, в который уже раз, я стою в раздумье на старом сельском кладбище, на месте упокоения своего любимого дедушки. Воздух настолько прозрачен и чист, что у меня, городского жителя, с непривычки, начинает кружиться голова и перехватывать дыхание. Кажущиеся особенно яркими, после зимней серости, цветы, только что распустившиеся на соседних могилах, пестрым ковром окружают меня со всех сторон, и покачиваясь от легкого утреннего ветерка, издают райское благоуханье. Вдалеке слышатся мычание коров, и звонкий, как ружейный выстрел, хлопок пастушьего кнута, который эхом отдается за речкой, в старом сосновом бору. Солнце слепит глаза, и бесчисленными алмазными россыпями отражается в каплях утренней росы на молодом клеверном поле. Крупные, как грецкие орехи лохматые шмели, завели дружный хоровод и пытаясь оттолкнуть друг друга от самых красивых соцветий, кружатся и гудят как высоковольтные провода. Слышу знакомый звук, сердце не произвольно забилось быстрее. Это звук моего детства, песня жаворонка, которая первой встречала меня на знакомой остановке, после долгой и промозглой городской зимы. Ни кто из моих, не догадывался, что я, начиная с нового года, зачеркивала дни на маленьком календарике и с не терпением ждала момента, когда снова обниму, своих любимых дедулю и бабулю. Вокруг все как прежде. По-летнему теплая, ранняя весна, входит в свои права и пробуждает заждавшуюся природу.
Сегодня, под предлогом высадки цветов на могиле деда, я попросила мужа, отвезти на кладбище меня одну. Я специально выбрала будний день, чтобы было меньше посетителей. Мне нравится бывать здесь одной. Жизнь в многолюдном мегаполисе утомляет и изматывает. Требуется перезагрузка, хочется вырваться из нашего шумного, суетного, постоянно изменяющегося мира и оказаться в преддверии мира, до времени, нам незнакомого, загадочного, и поэтому еще более притягательного своими постоянством, тишиной и безмятежностью. В такие моменты на память приходят воспоминания из моего далекого, беззаботного детства.
Каждое лето меня, городского «тепличного» ребенка, отправляли к родителям моей мамы, которые жили в небольшом пригородном поселке, в своем доме. Я была очень подвижной и любопытной, до неприличия, девчонкой. Мое любопытство «зашкаливало», все от меня просто шарахались. «Блаженны ищущие правды, яко тии насытятся»,– прижимая меня любил повторять дед, когда я «доставала» его постоянными, наивными, а порой, далеко не детскими, вопросами, обо всем на свете. Счастливое было время. Невозможно забыть долгие походы в лес за грибами и ягодами, купание в лесном озере, с прозрачной как хрусталь ледяной водой, а самое памятное – знаменитую рыбалку, на которую, после долгих уговоров, мы отправлялись с любимым дедушкой. Перед глазами картина: я, после очередной поклевки, босая, подбегаю к главному рыбаку, и найдя в высокой траве скользкого, испачканного в песке золотистого карася, обеими руками прижимаю его к своей груди, и с чувством выполненного долга, уверенная в своей важности и незаменимости, торжественно опускаю трофей в заветное ведерко, где хранилась наша с дедом добыча. Улов домой, как правило, я несла сама, и как всегда получала от бабушки выговор, за свое мокрое, напрочь испачканное рыбьей чешуей платье, недавно подаренное мне на день рождения, моей мамой. А потом, наваристая уха с «дымком», посиделки у ночного костра и незабываемые рассказы о прошедших, былых временах и событиях из жизни моих предков, до «седьмого колена». Как же давно это было. Где ты сейчас мой милый, добрый дедушка? Нашел ли ты ту, утаенную от других правду, которую искал всю свою долгую жизнь? Ты прожил ее достойно, пред Богом и людьми, оставаясь порядочным, честным и милосердным человеком, каким и был всегда от самого своего рождения. Но одно дело суд человеческий, а другое суд Божий, приговор которого, все мы непременно узнаем в свое, отпущенное каждому из нас, время.