Наконец, все стихло. Она услышала лишь удаляющееся рычание зараженных. Она знала, что ее отец мертв.
Она вылезла из кустов, дрожа всем телом. Слезы катились по ее щекам. Она подошла к телу своего отца, изуродованному и окровавленному.
– Папа! – закричала она, падая на колени. – Папа, прости меня!
Она обняла его тело, плача безутешно. Она потеряла все. Свою мать, Лену, Виктора… и теперь – своего отца. Она осталась одна. Совсем одна.
Она долго сидела рядом с телом своего отца, пока не почувствовала, что за ней кто-то наблюдает. Она подняла голову. Из темноты леса на нее смотрели зараженные.
Они не были прежними. Они были более сильными, более агрессивными. Они были мутировавшими, озлобленными, ведомыми лишь жаждой уничтожения.
Она поняла, что они не дадут ей уйти. Они пришли за ней. Они пришли, чтобы закончить то, что начали.
Она встала, вытерла слезы и посмотрела им в глаза. Она больше не боялась. Она устала бояться, устала бежать, устала терять.
– Я готова, – сказала она, ее голос звучал тихо, но твердо. – Забирайте меня.
Зараженные бросились на нее. Она не сопротивлялась. Она просто стояла, закрыв глаза, ожидая неизбежного.
Мир погрузился во тьму. Надежда умерла.
На этом история Алана и Эмили Хендрикс заканчивается. Это был конец. Конец их борьбы, конец их надежд, конец их жизней. Конец маленькой истории в большом, жестоком мире, который, казалось, сам себя приговорил к самоуничтожению. И, возможно, это было справедливо. Возможно, человечество, создавшее такое зло, не заслуживало другого финала. Заката, а не рассвета.
Пыль веков
Жаркий, влажный воздух смыкался над головой плотным полотном, пропахшим гниющими листьями и прелой землей. Здесь, в самом сердце южноамериканских джунглей, время, казалось, текло по-иному. Недели ливней сменялись испепеляющей жарой, а солнце пробивалось сквозь густую листву неохотно, оставляя землю во власти полумрака и тайн.
Именно здесь, в месте, отмеченном на старых картах лишь размытым пятном и туманными легендами, располагался затерянный храм. Веками он покоился под плотным ковром растительности, забытый людьми и, возможно, даже богами. Его стены, сложенные из огромных, тщательно подогнанных друг к другу каменных блоков, были исписаны причудливыми письменами, напоминая окаменевшую кожу древнего зверя. Лианы, толщиной в человеческую руку, оплетали их, образуя причудливые узоры, а корни деревьев проникали в трещины, грозя обрушить древнюю кладку.