– Господи… – выдохнула одна из девушек.
– Не шевелись, – прошептал худой, и я понял, почему: тараканы слышали. Или чувствовали вибрацию. Один неверный шаг – и их реакция была как лавина: волна тел двинулась в сторону шороха. Шуршание стало громче. Они ползли по нам, по обуви, по ногам, под одежду. Кто-то вскрикнул.
Из углов комнаты выползли металлические ящики. Они открывались как сами собой – и из них лились потоки: тараканы капали, срывались, цеплялись друг за друга. Маленькие, огромные – с крыльями, с рогами, жирные, прозрачные. Один упал на меня с потолка, ударился о лоб, и я почувствовал, как он ползёт по моему лицу, как у него шуршат лапки по коже. Я взмахнул рукой и сбросил его, но ощущение не ушло. Оно как будто впиталось в память тела.
– Мы здесь не останемся, – сказал коренастый. Его голос звучал ровно, но он сжимал кулаки до белых костяшек.
– Да кто бы спорил! – прошипела одна из девушек, отбивая с себя насекомых. У неё уже на шее сидели три таракана, и один исчез за воротником.
– Дверь! – крикнул кто-то, и мы бросились – не думая, не оборачиваясь. Никто из фигур в чёрных масках нас не остановил. Они остались в темноте, как будто всё это и было задумано – завести нас, проверить, и отпустить.
На улице было хуже.
Потому что теперь тараканы ползали внутри меня. Я чувствовал это. Как будто они остались. Я провёл ладонью по груди – кожа была сухой, чистой. Но нет. Они были там.
Под ребрами. В спине. За глазами.
Я не сказал ничего.
Никто не говорил.
Молчание стало нашим языком.
Мы шли наугад. Город больше не дышал.
Только ветер, гулкий, с привкусом железа, шевелил выбитые жалюзи и пластиковые пакеты, зацепившиеся за провода, как мёртвые птицы.
Иногда я смотрел на них – на своих спутников, на девушек, что всё ещё были с нами. В глазах – пустота. Не страх даже. Притуплённость, как у тех, кто пересидел слишком много боли. Никто не спрашивал: кто мы? Что это? Где мы?
Они не верили в ответы.
И правильно. Потому что ответов не было.
Мы прошли мимо брошенных машин. Некоторые – со следами взлома. В одной торчала чья-то рука из окна, застывшая, будто кукольная. Кто-то из наших отвернулся.
Я знал, куда идти.
Не знал, зачем, но знал куда.
Это уже было.
– Мы свернём за парк, – сказал я.
Они не спросили, почему. Просто пошли.
Туман рассеивался с трудом, оседал на одежде. Капли на пальто были грязными, будто не из воды, а из чего-то старого, гниющего.