Хирург дрожащими руками взял скальпель, склонился над Андреем. Прошептал тихо:
– А как же боль? Ведь вы говорите, что вам так же больно, как и всем?
«У нас мало времени говорить об этом. Давайте действуйте быстрее. Я устал и хочу спать. Да, кстати: в приёмную вошла моя мама. Вам нужно закончить всё до того, как она поинтересуется прошедшей операцией. Выйдете к ней. Объясните, что всё прекрасно. Беспокоиться ей ни о чём не стоит. И попросите, чтоб она напрасно не ходила в клинику. Убедите её в этом. Скажите, что сами ей позвоните, если что не так. Она вас послушает. Фотографии положите на тумбочку возле моей кровати и скажите медперсоналу, чтоб их не трогали. Вы всё поняли, о чём я вас просил?»
– Да, да! Я понял и выполню всё в лучшем виде. – Он ещё постоял в раздумье и стал делать профессиональные надрезы на лице Андрея. Кровь струйками потекла на клеёнку, и Евгений Александрович, лихорадочно промокая ватными тампонами, бросал набухшую кровью вату в ванночку.
Кровь внезапно остановилась, и хирург аккуратно стал бинтовать Андрею голову. В дверь неожиданно постучали. Он молча подошёл и толкнул её наружу, распахивая настежь.
Перед коллегами стоял Евгений Александрович, его помолодевшие глаза светились счастьем. Сквозь маску прозвучал его привычный басовитый голос. Грубости и злости как не бывало:
– Ну, дорогие мои коллеги, что вас беспокоит в этот неурочный час?
Татьяна кивнула в конец коридора:
– Мать Андрея пришла – передачу принесла и спрашивает, как здоровье у сына, как проходит операция? Плачет. Просит пустить к сыну, как только операцию сделают.
– Я поговорю с ней. Скажите, что я минут через десять, выйду, – и он вновь скрылся за дверью операционной. В коридоре воцарилось молчание… Ждали, когда Евгений Александрович освободится.
Все были в недоумении, почему в этот раз он был такой странный, почему не пригласил ассистентов на операцию? Что он там делал? Одному богу известно… Но никто не рискнул пойти ему наперекор. Его побаивались, и авторитет специалиста довлел надо всеми, не давая возможности советовать или противиться его решению.
– Больного в палату! Особый уход. Назначить массаж и принудительную гимнастику. Я поставлю этого парня на ноги! – Евгений Александрович стремительно прошёл в конец коридора. Долго разговаривал с матерью Андрея, уговаривая напрасно не тратить время и деньги на бесполезные посещения и передачи.