– Заходите, вас ожидают.– неподнимая глаз произнесла секретарь Валюша.
Маша вошла в кабинет. В кресле, словно с ним сросшись, восседала директор интерната. При виде Маши ее лицо мгновенно преобразилось, будто она насильно вынырнула из какого-то блаженного забытья.
– Я не позволю! Я не позволю! – вдруг истерично закричала Любовь Вениаминовна Свинаренко.
– Что случилось? – тихо спросила Маша.
– Ах, можно подумать, вы не знаете! Не надо делать из меня идиотку! Вы ходите и распространяете грязные сплетни о моем учреждении! Я этого не позволю! Вам ясно? Не позволю! Это мое учреждение, мое, и никто не будет о нем плохо отзываться! Все! Вон из кабинета! – начальница указала дрожащим пальцем на дверь.
«Вот это да!» – Маша, ошеломленная, вышла из кабинета, утирая слезы. Впервые ее обвинили настолько безосновательно, да еще и прилюдно. Крики директора эхом отдавались по всему зданию. «Какой позор», – пульсировало в голове, ведь ей даже не дали возможности оправдаться.
Секретарь Валюша проводила Машу сочувствующим взглядом. Маша чувствовала, как краска заливает ее лицо. Она шла по коридору, стараясь не смотреть ни на кого, лишь бы поскорее оказаться на улице.
Вырвавшись на улицу, Маша, словно подкошенная, опустилась на скамейку. Пальцы ее плясали нервную чечетку, а в голове, словно встревоженный рой, гудели вопросы: "Что это было? За что?". Дрожащими руками нашарив в сумке телефон, она набрала номер Лены. Голос тонул в слезах, когда Маша выплеснула подруге случившееся. В ответ услышала ровное и успокаивающее: "Не переживай, Машенька. Может, это какая-то чудовищная ошибка? Тебя просто с кем-то перепутали. Успокойся и попробуй поговорить с ней еще раз".