– Ой, что это?! Дима! – с испугом вскрикнула Маша, глядя, как из стока раковины вдруг начала подниматься грязная жижа.
– А это, Маша, високосный Новый год, закрывай скорее воду. Надо звонить в дежурную аварийку – засор в стояке. Да уж, повезло так повезло, – хмуро пробормотал Дмитрий. По чести сказать, мыслями он был уже в такси, предвкушая, как поднимется к себе, заварит вкусного чая, не спеша выпьет большую чашку и завалится спать. Но не тут-то было. И теперь придется возиться с грязными тряпками, собирать воду и ждать, когда до них доедет аварийка, если доедет вообще. Но, как воспитанный человек и мужчина, он не может оставить женщину в столь бедственном положении. Так что надо держать лицо и терпеть – когда-нибудь это кончится. Маша безрезультатно набирала номер районной аварийной службы – было занято. Вода, слава Богу, остановилась, не дойдя до края, но зрелище было пренеприятное, не говоря о запахе. Наконец, трубку на том конце сняли и веселый мужской голос сообщил, что все бригады на выезде, адрес он записал и надо ждать.
– Дима, ты езжай домой, что ты тут будешь маяться. Они, может, завтра днем только приедут, ты же привык спать в своей кровати. Поезжай, – мягко сказала Маша.
– Нет, Маш, мало ли что, а если опять фонтан забьет, и потом, кто их этих аварийщиков знает, приедут пьяные. Нет, Маш, я останусь, мне так спокойнее, – Дмитрий удобно расположился в кресле и приготовился ждать.
Время шло, на улице начало сереть, Маша сосредоточилась на правке текста очередной статьи, Дмитрий нашел какой-то детектив и тоже увлекся. В квартире было тихо. Лишь в трубах время от времени что-то булькало и рычало, заставляя Машу испуганно вздрагивать, на что Дмитрий молча морщился.
– Ну, наконец-то! – процедил он, – когда послышался звук въезжающего во двор грузовика. Это и правда была аварийка. Машина затормозила возле их подъезда, хлопнула дверь, и на улицу неуклюже вывалился огромный мужик. В одной руке он нес бухту кабеля, в другой – рабочий чемоданчик. Запиликал домофон. Маша, не спрашивая, открыла и пошла встречать спасителя на площадку. Подъехал лифт, и когда двери разъехались, на площадку ступил Миша – её Миша, Миха, Минька, Михайло Потапыч, Мишка Чернышев – первая и единственная Машина любовь, потерянная, оплаканная, не забытая. О таких встречах не говорят, что они сразу узнали друг друга, нет, они, будто расстались вчера, а сегодня снова встретились. Им не надо было узнавать друг друга, словно, не было этих лет, словно, они знали друг друга всю жизнь и помнили каждый непрожитый вместе день из этой жизни.