.
Документальная биография Марка Азадовского создавалась десятилетиями. Начало было положено трудами Лидии Владимировны Азадовской (урожд. Брун; 1904–1984), вдовы ученого4, пытавшейся спасти от забвения имя своего покойного мужа и его научное наследие. Лидия Владимировна проделала титаническую работу: разбирала архив, готовила к печати письма и рукописи, неутомимо вела переписку, собирала биографические сведения, публиковала… Основными результатами ее многолетних усилий стали два тома «Истории русской фольклористики» (т. 1 – 1958; т. 2 – 1963); три обширных эпистолярных подборки (1969, 1978, 1981); и, наконец, исследование, повествующее о творческих планах ученого и его невоплощенных замыслах, – статья «Из научного наследия М. К. Азадовского (Замыслы и начинания)»5. Достоверно воссоздающая – при всех неизбежных умолчаниях, вызванных цензурными ограничениями 1970‑х гг., – глубокий драматизм научной судьбы Марка Азадовского, эта работа до сих пор остается единственным в своем роде, незаменимым источником.
Лидия Владимировна была первым биографом Марка Азадовского. Выполненная нами «документальная биография» представляет собой, по сути, продолжение ее многолетней работы, постоянно служившей нам точкой отсчета, надежной опорой и вдохновляющим образцом.
Изучение биографии Марка Константиновича было изначально связано с трудностями, казалось, неразрешимыми. Главная из них – недостаточность или недоступность источников. Сохранился, правда, огромный архив М. К. и Л. В. Азадовских, находящийся ныне в Российской государственной библиотеке6 и насчитывающий тысячи документов; однако целые периоды жизни и деятельности ученого не находят в нем отражения. Причина заключается в том, что значительная часть бумаг была в свое время уничтожена… самим владельцем.
Нет необходимости объяснять, почему люди в Советской России занимались ревизией и чисткой своих архивов. Времена менялись, и сохранять свидетельства прошлого означало во многих случаях подвергать себя и свою семью смертельной опасности. Из этой книги читатель узна́ет о деятельности Марка Азадовского в период Первой русской революции, его знакомствах и связях в революционной среде. Будущий профессор приучил себя к конспирации задолго до 1917 г.
Это тем более относится к советской эпохе, когда многие друзья, знакомые и коллеги Марка Константиновича, а также его родственники, оказались за границей или стали жертвами репрессий. Эсеры и социал-демократы, бывшие народовольцы, советские партработники, этнографы, краеведы, писатели, сотрудники сибирских или московских редакций, члены редколлегии «Сибирской советской энциклопедии», соратники по Академии наук, угодившие под маховик советской карательной машины, – со многими из них М. Азадовский был дружен или тесно связан, однако в архиве ученого отсутствуют даже следы его знакомства с большинством из них. Так, в 1937 г. ему пришлось собственноручно уничтожить письма и рукописи Исаака Гольдберга, Пантелеймона Казаринова, Юлиана Оксмана, Исаака Троцкого и других близких ему людей, а кроме того, письма других лиц – по той лишь причине, что в них упоминались крамольные имена. Не сохранились, например, письма Анатолия Турунова