Оставив вереницу изб позади, Велерад вышел на поляну, в центре которой находилось костровище. Здесь часто вечерами развлекалась молодежь, либо отдыхали мужики после трудного рабочего дня, и только после уже шли в деревню. Чуть дальше за поляной, на склоне, начиналась вырубка, откуда уже отчетливо доносились звенящие звуки топоров и голоса мужиков.
Внимание Велерада привлекла фигура старика, стоящего у края поляны, где начинается тропа и уходит к берегу реки, под большую, раскидистую березу.
– Здравия в день новый, дед Бобырь!
– Здравия в день новый, – безучастно ответил старик.
Лесоруб, заприметив в руке Бобыря бечёвку с крючками, решил к нему подойти.
– Стоят, коптят ужо, – словно в пустоту произнёс дед, глядя на столбы дыма от кораблей, поднимающиеся из – за поворота реки.
– Коптят, – согласился Велерад. – А ты вышел на мир посмотреть или собрался куда?
– Чаво я здесь ни видывал… Но глаз всегда радуется, когда май приходит, а с ним и силы, и аппетит. Вот я и иду рыбу удить, – ухмыляясь, проскрипел старик.
– Так рыбы уж давно в реке нет, чего ловить – то собрался?!
– В наше время, это конечно, дерево легче срубить, чем рыбу словить. Но я ишо крепкий вроде.
– Крепкий, крепкий! – рассмеялся мужик. – Но ты бы остался сегодня дома, вечером уже харчи принесем.
– В такой день вечер ждать – время зря терять. Я пока туды, пока сюды – ужо вечер. Травы нарву, рыбу нарублю – по чавкаю, да отдыхать лягу. А харчи коль принесёте, так в избе сложите, не заперто будет, – прохрипел Бобырь и побрел в сторону реки.
– Так и быть, – проговорил Велерад ему вслед, – только смотри дед, не утопни на реке.
Не оборачиваясь, старик отмахнулся костылем и скрылся за поворотом.
Бобырь один из немногих в Дандаре, кто доживал до такого преклонного возраста, да при этом оставался в уме и здравии. Для местных в этом не было никакого секрета, так как он хорошо разбирался в целительстве. Воспитывался он бабкой, которая в свое время занималась врачеванием, она то и научила его в травах понимать. Некоторые поговаривали, что однажды он свалился в колодец, а после случившегося, как его достали, чудным сделался – мог замереть и стоять, как столб, а когда ходить и бормотать что – то себе под нос. Чудной не чудной, а в растениях и вправду разбирался: какие – то травы срывал и сушил, а кике – то выкапывал с корнем и засаживал у себя во дворе. Временами уплывал на лодке неизвестно куда и пропадал на несколько дней, а после, привозил такие кусты, которые и не водились вовсе в округе деревни.