организатор мыслекоммуникации не рассматривался. И это было заложено в последующую традицию уже самим Платоном, – достаточно сравнить его ранние и поздние диалоги. В рефлексии сократического опыта мыслекоммуникация оказалась редуцированной, а ее редукция обусловила возможность объективации этого опыта; именно объективации […], а не простого переложения или пересказа. Из живого коммуникативного мышления, где средства были сращены с разнообразным предметным материалом, было выделено, изолировано, а затем положено в качестве идеального сущего лишь нечто, какая-то часть или аспект бывшего целого. В подобных процессах и происходит, на мой взгляд, перевод в иной план, т. е. появляются иноформы» [
Алексеев, 1997 [97]].
Жанр коммуникативной трансляции предполагает искусство майевтики – искусство «проведения» акта рождения мысли в собеседнике, особое внимание к онтическому событию рождения мысли. Поэтому в работе с другими людьми Н.Г. Алексеев в первую очередь выступал как организатор мыслекоммуникации, в его присутствии мыследействие никогда не было отпущено на самотек.
Никита Глебович всегда предельно внимательно слушал и слышал человека. Он умел угадать в человеке то, чего сам человек пока не находил в себе, и затем через последовательность вопросов подводил собеседника к обнаружению себя, к осознанию собственной мысли, а часто – и озарению! Мысль для Никиты Глебовича всегда была действием, а чистое мышление и развитие человека – принципиальными ценностями.
Когда Н.Г. Алексеев организовывал или вел обсуждение, проблематика и возможные пути разрешения ситуации становились настолько очевидными, что появлялся вопрос: почему же участники ситуации сами не смогли их обнаружить? За этой внешней простотой стояла глубокая личная методологическая культура, продуманность шагов и годы напряженного мыслительного труда.
Форма открытого доступа к «живому знанию» была настолько значима для Никиты Глебовича, что если ему задавали вопрос, ответ на который был давно им проработан и оформлен, он мог тем не менее потратить не один час на реконструкцию истории вопроса, чтобы собеседник понял суть. Его мастерство выстраивания диалога приводило ктому, что молодого (или не очень) ученика в процессе обсуждения вдруг осеняло: содержание вопроса становилось ему очевидным, у него возникало ощущение, что он сам его продумал, и, конечно же, после этого он брал его в оборот собственных размышлений. Только спустя годы многие ученики смогли понять значение этого урока – предельное внимание к содержанию, отрешенность и терпение.