– Ты кто?
– Абигейл Гримм, двойное «м».
Она открыла задвижку и отодвинула шторку на двери.
– Мисс Тэмми просила вас зайти. Она еще не совсем готова.
В квартире царил дух загроможденного товарами отдела в «Холмарк». Сестра уже зажгла свечи с ароматом то ли ванили, то ли тыквенного соуса, а стены были украшены множеством изречений в рамочках: «Ты лучше всех», «Здесь ты у себя дома», «За МОИМ столом всегда есть место!». Все это, чтобы приемные дети чувствовали себя родными. Но Тэмми не собиралась брать ребенка на все лето; она освободила время для свадьбы Мэгги.
Абигейл уселась на диван и уткнулась в телевизор. Шли местные новости с Аллентаунской студии. У ее ног стоял черный чемоданчик, такой же, как у меня. Это был чемодан моей жены, который я после кончины Коллин передал сестре. А Тэмми, как видно, отдала его Абигейл Гримм.
– Собираешься в дорогу? – спросил я.
– Это как?
– За тобой кто-то приедет? Отвезет в другую приемную семью?
Она почесала себе висок, как делают озадаченные персонажи комиксов.
– Про это мисс Тэмми ничего не говорила. Она сказала, мы вас ждем.
Она еще поскребла себе голову, потом стала разглядывать кончики пальцев, будто высматривала на них что-то. Я прошел через гостиную и крикнул на второй этаж:
– Эй, мисс Тэмми, вы не спуститесь к нам на минутку?
От ее тяжелых шагов потолок задрожал. Походило на то, будто сестра двигала мебель.
– Мне еще пять минуток, – отозвалась она. – Ты что так рано приехал?
– Совсем не рано.
– Нет, рано.
– Тэмми, я говорил, что хочу выехать в шесть. И не спешил, потому что так и знал, что ты опоздаешь. Уже четверть седьмого, а ты еще не готова.
Абигейл улыбнулась с диванчика, показав полный рот кривых желтых зубов.
– Выпей кофе, – сказала мне Тэмми. – Возьми на кухне.
Я не хотел кофе. Нам было ехать триста миль, и я не собирался останавливаться у каждого придорожного туалета. Так что я сел на диван и вместе с Абигейл Гримм стал смотреть местные новости. В Аллентауне случился пожар, два брата задохнулись в дыму. Корреспондент добавил, что ежедневно от случайных возгораний погибают девять американцев. Он взял интервью у единственной выжившей – немолодой женщины, укутанной в спасательное одеяло. Лицо у бедняги было все в золе и грязи, словно она выбиралась с пожарища ползком, и голос дрожал.