Башня. Белый камень. Гранитные ядра…
Ему уже не хватало кислорода, Максим широко раскрыл рот, чтобы сделать спасительный глоток воздуха.
– Что-что? – удивился Дарио, отчего его маленькие глазки совсем скрылись под нависающими веками.
– Что-то вроде больших каменных ядер, – ответила судмедэксперт, нарисовав в воздухе сферу. – Размером с баскетбольный мяч. Похоже на пушечные ядра. Ну, для очень большой пушки.
Максим вернулся к трупу, стараясь изобразить полное безразличие. В его мозгу стремительно вращались два цветных пятна, будто вертящаяся волчком палитра художника. Два цвета. Красный и синий. Два пятна, которые сливались в фиолетовую лужу.
На поляну навалилась тишина, изредка нарушаемая свистом ветра, который прорывался сквозь лапы елей.
– Если вопросов больше нет, можем отправиться к дому и уступить место чистильщикам и танатопрактикам. А если у вас есть флешка, мы можем сразу сбросить фотографии, чтоб вы не дожидались моего отчета.
Дарио кивнул, и они двинулись к краю поляны. Женщина сняла шапочку, маску, очки, и Максиму представилась возможность ее рассмотреть. Она стянула перчатки и наскоро привела в порядок черные как смоль волосы: распустила собранные в пучок пряди и поправила челку. У нее оказалось лицо фарфоровой белизны, что создавало совершенно завораживающий контраст с ярко-красными полными губами и темными волосами. С почти девичьим круглым личиком контрастировали достаточно волевой подбородок и прямой нос, чуть широковатый – ровно настолько, чтобы придать этой женщине нестандартный вид и несомненное очарование.
Заметив волнение напарника, Дарио вопросительно поднял брови, Максим закатил глаза и покачал головой.
– До меня только что дошло – я ведь даже не представилась! – сказала женщина. – Доктор Лефевр, судмедэксперт Института судебно-медицинской экспертизы Шамбери.
Дарио скроил озадаченную мину и остановился перед лентой, ограничивающей запретную зону.
– А куда же подевался наш добрый доктор Сирил Ожье? – поинтересовался он.
– Думаю, скончался, – в том же духе ответила она. – То есть так мне сказали, когда я вступала в должность.
Как настоящий профессионал, в течение рабочего дня постоянно сталкивающийся со смертью, она произнесла это бесстрастно, не вкладывая в свои слова никакого чувства, как если бы зачитывала очередной отчет о вскрытии.