Я никогда не забуду, как загорелись его глаза. Резкие, немного угловатые гармонии, четкий ритм – это оказалось именно тем, что ему нужно. Он вцепился в пьесу с азартом первооткрывателя. Конечно, поначалу это было больше похоже на грохот, чем на музыку. Но в этом грохоте была живая энергия, неподдельный интерес. Мы работали над динамикой, над точностью ритма, над тем, чтобы "марш" звучал уверенно, а не просто громко.
"Смотрите, как получается!" – воскликнул он на прошлом уроке, с гордостью доиграв отрывок до конца, пусть и не без огрехов. И эта его искренняя радость, это ощущение победы над сложным местом стоили всех моих педагогических поисков и сомнений.
Я поняла важную вещь: моя задача – не просто научить их нажимать правильные клавиши в правильном порядке. Моя задача – помочь каждому найти *свою* музыку, тот ключ, который откроет для них дверь в этот волшебный мир. Для кого-то это будет нежность Моцарта, для кого-то – глубина Баха, а для кого-то – дерзость Прокофьева.
С этой мыслью я закрыла крышку пианино. День клонился к вечеру, заливая комнату теплым светом. Трудности были, и, возможно, еще будут. Но сейчас, в этом 2022 году, я чувствовала себя на своем месте. Каждый детский смех, каждая правильно сыгранная нота, каждое маленькое музыкальное открытие моих учеников были подтверждением: мечта стоила того, чтобы за нее бороться. И мысль о будущем – о своем классе, о маленьком концерте – уже не казалась несбыточной фантазией, а скорее следующим логичным шагом на этом прекрасном пути. Пути, имя которому – Музыка.
Глава 3
Дни сливались в недели, наполненные музыкой – детскими гаммами, этюдами Черни, первыми робкими вальсами и уверенными маршами. Моя маленькая комната стала настоящим музыкальным центром, где каждый день рождались и крепли звуки. Осень 2022 года раскрашивала мир за окном золотом и багрянцем, а внутри горел ровный свет моей сбывшейся мечты.
Но не все шло гладко, как по нотам. Была Лена. Тихая, исполнительная девочка лет девяти, с поразительно аккуратным маникюром и всегда идеально прямой спиной. Технически она продвигалась неплохо, пальцы бегали по клавишам с удивительной для ее возраста точностью. Но в ее игре не было… души. Звуки были правильными, но холодными, словно отполированные камушки, лишенные тепла. Она играла так, будто боялась ошибиться, будто каждый неверный звук был маленькой катастрофой. На ее лице никогда не было ни тени удовольствия, только сосредоточенное напряжение.