Муфли спали крепко. Ведмедь же стриг во сне ушами. Ему казалось, что кто-то смотрит – пристально, злобно. Ему снился мрачный идол, что глаз с него не спускал на вершине горы. От идола Корхрута у ведмедя кровь тогда стыла в жилах. И сейчас будто он был где-то рядом. И вновь следил за путниками.
Наконец оборотень вздрогнул всем телом. Жуткие, пронзающие душу глаза в ночи ему мерещились – или были страшной явью? Шэм вскочил, широко расставив передние лапы, и оскалился. Афи выпала, ее шерстяное тельце закатилось между спинами по-прежнему спящих Хомиша и Лапочки.
«Корхрут, Корхрут, Корхрут», – скатывалось с едва подсвеченных восходящим солнцем гор, но было еще далеко. И, неслышимое для путников, оно приближалось.
Ведмедь издал негромкое рычание, и Хомиш проснулся. Он неохотно присел, протер глаза, встал рядом со зверем. Вгляделся. На его плечо забралась потревоженная Афи. Лапочка самой последней из четверки учуяла недоброе.
– Мне чудится, или что-то там мелькает? – наконец промолвила муфлишка, все еще сидя на укрытой верхней одежей холодной земле.
Ведмедь рыкнул. Уши его подергивались, а ноздри широко раздувались, выпуская клубы пара. Он медленно водил по сторонам огромной головой. Хомиш смотрел то вдаль, то на оборотня. Вдаль – и на оборотня. И вот они разом углядели, как вдали двигались огни. Крохотные, но пугающие в своем упорядоченном движении.
Грудь у каждого из четверых заходила часто, и без того тяжелое дыхание стало тревожней.
– Что ж там мелькает? Это не ночные огоньки. А если не они, то кто ж? – обняла себя Лапочка. – Собственно, что-то должно меня успокаивать. Я решила. Меня будет успокаивать то, что у нас есть ведмедь. Самое свирепое и выносливое существо Многомирья. Он всех защитит. Да, ведмедь?
Лапочка привстала, опершись о Шэма, и осторожно похлопала по загривку оборотня.
– Шэм его имя, – мягко поправил ее Хомиш, не спуская тревожного взгляда с ведмедя. Шэм продолжал вглядываться в сторону, откуда на них надвигались огни.
– Ах да, конечно, Шэм, – поправила сама себя Лапочка и заодно заправила за ушки растрепанные волосы.
– Шэм чует недоброе, – тихо произнес муфель.
– Это он тебе сказал? – поинтересовалась Лапочка. Теперь и она остро ощутила, что воздух колышется от неясного беспокойного шума.
– Сказал, – подтвердил Хомиш, не поворачивая к муфлишке головы. Его внимание было сосредоточено на ведмеде и на огнях, что становились все ярче и крупнее. Хомиш слышал, что говорил ему Шэм, и слышал, как сердце оборотня бьется внутри изнуренного и худого тела.