А Владимир – да, совсем тот тип мужчин, что ей нравится: темноволосый, подтянутая фигура, красиво изогнутые брови, открытый взгляд, добродушная улыбка… Ну, это в целом, то, что отметилось в памяти с первой встречи, а потом уже стали проявляться особенные черты, такие, которые, казалось, заметны только ей одной, а остальные видят лишь в общем: прядка, постоянно падавшая на лоб, которую он отправлял на место привычным движением пальцев, полуулыбка, появлявшаяся, когда он шутя укорял её за промахи, то темнеющие, до почти чёрно-коричневого, то вдруг светящиеся янтарно-карим оттенком глаза; слегка приподнимающаяся правая бровь в ответ на какую-нибудь спорную реплику, и заразительный мальчишеский искренний смех. Всё это, как назло, зарисовывалось чёрточка за чёрточкой в памяти, оформляя уже такой знакомый образ в её мыслях.
– А я думал, погодка сегодня наоборот – весенняя совсем, небо, видишь, яркое такое, насыщенное…, – мечтательно произнёс он, – Ну ты давай, не отвлекайся, через час вот можешь любоваться красотами природы, а пока что любуйся красотами дорожных знаков.
– Так, а… а здесь мы прямо с обоих рядов можем проехать? – спросила Оля, поворачивая на очередную улицу.
– Я ж говорю – на знаки поглядывай: вон, смотри, – он указал пальцем вверх, на растяжку над дорогой, – что изображено? Правый ряд прямо и направо, левый – прямо и налево, так что езжай, в каком хочешь, но лучше в правом, налево больше машин поворачивает.
Оля послушно перестроилась и покатила вслед за красным "фольксвагеном" прямо.
– О, вон, видишь, машинка наша стоит? – он показал рукой в окно. У обочины стояла на аварийке семёрка из их же школы, возле которой в задумчивости стоял инструктор, изучая бампер придирчивым взглядом, – Давай поворотник, и объезжаем её! – скомандовал Владимир.