В воздухе висит напряжение, и я наслаждаюсь им. Это мой ход, и я играю его с удовольствием.
Она прищуривается, её улыбка становится острее.
– Думаю, с таким гидом, как ты, я точно не пропаду, хоккеист.
– Если что, можешь рассчитывать, что у тебя будет целых два гида, Зеленоглазка, – вставляет Слава, явно пытаясь разрядить обстановку. Его голос звучит слишком весело, как будто он уже представляет нас втроём где-нибудь на Красной площади.
– У меня есть имя, – недовольно отвечает она, её голос звенит лёгким раздражением, словно колокольчик с острыми краями.
– Но ты ведь так и не представилась, – парирую я, слегка наклонив голову, смотря на неё с вызовом.
– Это Стелла Кингсли, – тон Майка такой надменный, что хочется скривиться. Он обнимает её за талию, легко, но с каким-то демонстративным притяжением, словно метит территорию.
Мой взгляд автоматически падает на его руку, слишком удобно лежащую на её талии. Уголки моих губ поднимаются в кривой ухмылке, и я возвращаюсь к её глазам. Большие, зелёные, они сейчас смотрят на меня внимательно, с лёгким вызовом, как будто она готова бросить перчатку, если я сделаю хоть шаг вперёд.
Её чёлка мягко подчёркивает взгляд, делая его ещё глубже. Этот чёрный цвет её волос будто создан для того, чтобы выделять её оливковую кожу. Как она гармонирует со мной… Чёрт, о чём я думаю?
И всё-таки не могу перестать её разглядывать. Взгляд цепляется за каждую деталь, будто я пытаюсь разгадать скрытый код. Она это замечает – конечно, замечает, – и вдруг чуть приподнимает одну бровь, её лицо принимает выражение, которое я читаю безошибочно: «Чего пялишься, хоккеист?»
Её немой вопрос будто бросает мне вызов, и я ловлю себя на том, что, вместо того чтобы отвернуться, мне хочется ответить. Не словами, нет. Каким-то жестом, который скажет больше, чем это светское притворство вокруг.
Я расправляю плечи, чувствуя, как ткань смокинга мягко облегает спину, и слегка наклоняю голову вбок. Мой взгляд прикован только к ней, будто вокруг больше ничего не существует. Его рука на её талии, её холодноватый тон, шум вечера – всё это растворяется в фоновом шуме. Только её глаза, зелёные и чуть насмешливые, держат меня в фокусе.
– Стелла, значит, – выдыхаю я, растягивая каждую букву её имени, словно пробую его на вкус. Оно звучит как что-то запретное, почти опасное. – Красивое имя, Зеленоглазка.