– Конечно! – незамедлительно последовал ответ.
– Тогда договоримся, – не стал никому давать времени для размышлений Шамсиев. – Сережа сегодня же выезжает в Пермь, выясняет все вопросы на месте и информирует меня по телефону, а я завтра попробую побеседовать с этой актрисой… Хоменковой, на которую намекал Шейнин… Конечно, было бы лучше мне самому поехать, но боюсь, может внезапно случиться что-нибудь с Бориным. Все-таки я не теряю надежды, что успею еще раз поговорить с ним с глазу на глаз… Кстати, деньги на командировку у вас есть?
– Наскребем что-нибудь, – уныло проговорил прокурор, в голосе которого чувствовался протест против этой поездки, которую он, очевидно, считал излишней и бесперспективной.
Но Шамсиев был непоколебим.
– Не волнуйтесь, я переговорю с Москвой, и все расходы вам компенсируют, – поспешил утешить он прокурора и сказал, обращаясь уже к Вахрамееву: – Пойдем, Сергей. Нам надо кое-что обговорить.
И уже там, в кабинете, Шамсиев после долгого молчания вдруг спросил Вахрамеева чисто по-свойски:
– Слушай, Сергей, а эта Аристова… Личность ее достоверно установлена, у вас не возникло сомнений?
Вахрамеев непонимающе посмотрел на него:
– Какие могут быть сомнения, Булат Галимович. Обнаружил Аристову в подъезде дома ее жених Носов. Сам Прокопий Иванович потом приходил в морг, узнал племянницу…
– Да ты не удивляйся. Я уж это так, для пущей важности… – сразу успокоил его Шамсиев. – Аристова, как я понял, похоронена на городском кладбище. Оно далеко отсюда?
– Отсюда да. Но от особняка, в котором вы проживаете, до него буквально пять минут ходьбы, – продолжая смотреть на коллегу недоуменным взглядом, отвечал Вахрамеев. – Надо лишь пройти прямо по улице, а потом вправо…
– Его охраняет кто-нибудь?
– Сторожит один старый еврей. Очень, говорят, любит под галстучек заложить… Ей-богу, Булат Галимович, не пойму, что за странный интерес к этому кладбищу? И эти сомнения…
– Пустяки, Сережа! Полет фантазии, – уклонился от прямого ответа Шамсиев. – Ты вылетаешь сегодня же?
– Да, вечером. Надо предупредить жену…
– Ну, давай. А я пойду, прогуляюсь немного. Что-то разболелась голова. Счастливого пути!
Накупив по пути газет и журналов, Шамсиев по прямой, как струнка, аллее прошел в глубь раскинувшегося за газетным киоском сада и, выбрав скамейку, сел, оказавшись под кроной большого дерева, почти не пропускавшего лучи еще довольно жаркого солнца.