– Ничего, не беспокойтесь, найду как-нибудь! – сунул старику в руку четвертак Шамсиев и живо покинул душную избушку.
Миновав несколько рядов невзрачных с покосившимися крестами и надгробными камнями могилок, Шамсиев вышел на широкую зеленую аллею, почетную, как выразился старик, по краям которой стояли сверкающие золочеными надписями и барельефами мраморные постаменты, высились искусно выполненные памятники и скульптуры.
И он почувствовал себя так, словно попал в другой мир, другое измерение, где жизнь почивших как бы продолжалась в той же безмолвной тишине, но с прежней роскошью и блеском. Те, кто предавал земле этих людей с таким размахом, вероятно, исходили из лучших чувств и не думали о том, что станет тихое кладбище государством, где будут свои патриции и плебеи, рабы и фараоны…
Наконец, он достиг той самой братской могилы, о которой упоминал кладбищенский сторож, и, обогнув его, вышел к могиле Аристовой, остановившись и застыв над ней с каким-то трепетным волнением в сердце.
Низенькая скромная металлическая ограда. Посредине – окруженный цветами невысокий гранитный обелиск. На нем – овальной формы фотография, с которой смотрит глубоким задумчивым взглядом она. Фамилия, имя, отчество, дата рождения и смерти – все как положено.
Он долго стоял у могилы, думая о том, что лежит она там, в своей темной и тесной квартирке, холодная и спокойная, оторванная от всего мира, от родных и друзей, от деревьев, от солнца, а душа ее, наверное, витает и мечется где-то в облаках в безнадежной мечте спуститься на землю и соединиться с телом.
Да… Вот он и увидел, наконец, ее могилу. Теперь ему станет легче, теперь ничто не будет его беспокоить, мешать идти спокойно и уверенно к своей цели.
С какими-то светлыми мыслями и облегчением в сердце он оставил ее могилу и направился в сторону большой аллеи, чтобы навсегда покинуть это печальное место и не думать больше о женщине в голубом платье, как вдруг… Как вдруг услышал он за своей спиной тихое и вкрадчивое, произнесенное женским голосом: «Остановись, Шамсиев!»
Он вздрогнул, тотчас обернулся. Позади никого не было. Он посмотрел по сторонам. Вокруг – деревья, кусты, могилы – и ничего такого, что напоминало бы о присутствии где-то рядом живого человека.
Постояв некоторое время, он решил, что все это ему показалось, вероятно, от избытка впечатлений. Поругав себя мысленно за мнительность, он продолжил путь, не поддаваясь соблазну, как давеча в парке, пошнырять вокруг. Но не успел он пройти и двух метров, как позади тот же голос проговорил опять: «До свидания, Шамсиев! До скорой встречи!»