В столовой Инга была мила со всеми одинаково, включая этого урода Вадима. А ведь до ее прихода к нам, он был мне самым близким другом. Бедный Вадим, он даже не подозревал, что вылетел из этого звания, просто потому, что я сходил с ума по Инге. Я не планировал сдаваться. Поэтому улучив момент, когда Инга выходила из столовой, чуть отстав от остальных, я спросил:
– Что происходит?
Инга сделала удивленные глаза:
– О чем ты?
Я выпалил обо всех своих страданиях и главное – о непонимании, почему она так себя ведет, как будто между нами ничего не было. А увенчал свою тираду просто крайними мерами, заявив, что хочу жениться на ней.
Инга, выслушав внимательно, ответила до боли знакомым тоном:
– Это было банальным влечением. Все пройдет. Прости мне пора.
Я прилетел в Таиланд. Шумный Бангкок, экзотика, неожиданное тепло в январе – ничто не было способно отвлечь меня от мыслей об Инге. Долгая поездка на микроавтобусе, пароме и вот я на острове Ко Чанг, где нашла свой писательский приют Лена. На несколько минут я забыл обо всем, увидав загоревшую, искренне обрадовавшуюся встречи со мной Ленку. Как оказалось, моему мозгу хватило нескольких минут, чтобы перезагрузиться и вернуться к мыслям об Инге с новой силой.
Лена жила в небольшом бунгало, в пяти минутах ходьбы от океана. Мы ели в ресторанчике, гуляли, болтали.
Потом Лена рассказала о диком пляже, на котором небо особенное:
– Борька, я мечтала там переночевать, но боялась одна. Ты привез палатку? Я, искусственно бодрясь, ответил:
– Конэчно!
Лена посмотрев на меня, внимательно, ответила тем тоном, когда значение слов совершенно не совпадает с ощущениями:
– Супер.
Ночью мы купались, болтали, стоя по колено в воде. Небо было так близко, что казалось балдахином… Я не романтик, но это было волшебно. Лена рассказывала, как ей живется на острове. Как все-таки наши люди отличаются от всех европейцев, азиатов, американцев, с которыми ей удалось пообщаться, своей открытостью восприятия. Как будто в русских забыли заложить программу, и они все воспринимают вне правил, норм и рамок, и это дает разнообразные варианты искренности. А меня мучили мысли об Инге, мне очень хотелось рассказать о ней, но я никак не мог решиться поделиться самым сокровенным, да еще тем, где я предстаю в малопривлекательном образе отвергнутого любовника. Ведь Ленино мнение было важно для меня. Всегда.