Назир почувствовал, как внутри поднимается волна гнева. Его не просто заставляли замолчать – Халид выставлял его напуганным ребёнком, не понимающим сложностей жизни. Но ещё хуже было то, что жрец использовал имя его отца, искажал его слова, его наследие.
– У меня есть его дневники, – тихо сказал Назир, борясь с желанием закричать. – Все его измерения. Все его мысли. И нигде, ни разу он не говорил о "высших сферах".
Халид смотрел на него с выражением снисходительной жалости.
– Конечно, в дневниках учёного больше науки, чем веры. Но твой отец был сложнее, чем его записи, Назир. Он был и инженером, и верующим. Как и все мы.
Назир оглядел толпу, и его сердце опустилось. Лица людей, ещё недавно слушавших его с тревогой и сомнением, теперь выражали спокойную уверенность. Они хотели верить Халиду.
– Стража, – тихо сказал Халид, не меняя доброжелательного выражения лица, – будьте добры, проводите молодого Назира домой. Он устал и встревожен. Пусть отдохнёт перед завтрашним ритуалом, в котором, я уверен, он примет участие с чистым сердцем.
Двое стражников появились по бокам от Назира. Их присутствие было недвусмысленным сигналом – диалог окончен.
– Все будет хорошо, сын Акрама, – шепнул Халид, когда стражники взяли Назира под руки. – Но впредь будь осторожнее с публичными выступлениями. Не всякий раз я смогу представить твои слова в столь… конструктивном свете. В смутные времена народу нужна уверенность, не сомнения. Надежда, не страх.
В процессии жрецов Назир поймал взгляд Лейлы – тревожный, предупреждающий.
Когда стражники уводили его с площади, за спиной гремел голос Халида. И люди его слушали. Ох, как они слушали.
Вечером в своей мастерской Назир сидел, окружённый чертежами и инструментами. Масляная лампа отбрасывала длинные тени на стены, где висели схемы водопроводных систем города и диаграммы силы кристалла за последние годы – наглядное свидетельство того, что не могли или не хотели видеть остальные.
Стражники ушли час назад, убедившись, что он никуда не собирается. «Ничего личного, – сказал один из них. – Просто приказ. Для твоего же блага. Сейчас не лучшее время спорить с Халидом».
Назир подошёл к деревянному полу в углу комнаты, где половицы образовывали сложный узор. Осторожно он приподнял одну из досок, под которой открылось небольшое пространство. В тайнике лежала потрёпанная кожаная книга – дневник его отца.