Я оглядываю комнату и вижу, как старшие мальчики закатывают глаза. Такие люди, как учитель Чжан, не понимают нас, как не могут понять нас дай, буланы или любое другое меньшинство, не говоря уже о ханьцах, национальном большинстве. Да, мы выращиваем опиум, да, А-ма использует его в своих лекарствах, но это не то же самое, что контрабанда наркотиков.
– Ни одно из горных племен не любит акха, – продолжает учитель Чжан. – Вы глупые и жестокие. Цытэ хочет доказать обратное.
Учителя Чжана трудно выдержать, когда он в таком состоянии, и я задаюсь вопросом, не произошло ли что-то более личное, что подтолкнуло его к подобной жестокости, вряд ли причиной могли стать сплетни о семье Цытэ и мое поведение в хижине молодоженов. Неужели отклонили очередное прошение о возвращении в родной дом? Или он узнал, что его жена, с которой он давно развелся, снова вышла замуж? Или дело в дожде, который не прекращается вот уже несколько недель, и все вокруг пропахло плесенью, а уши устали от шума неумолимого ливня, безостановочно стучащего по соломенным крышам и шуршащего листвой лесных деревьев.
Все утро учитель Чжан гоняет нас по карте, и на какое-то время я отвлекаюсь от своих переживаний.
– Да! – хором кричим мы. – Мы живем на тропике Рака. – А потом: – Да! Река Ланьцан течет из Тибета!
Река течет через наши горы, меняет свое название на Меконг в той точке, где граничат Китай, Лаос и Бирма, а затем продолжает свой путь через Таиланд, Камбоджу и Вьетнам и в итоге впадает в Южно-Китайское море.
– Да! Ее называют Восточным Дунаем!
Наступает обеденный перерыв. Другие дети бегут под дождем к навесу, но Цытэ берет меня за руку и задерживает под козырьком, защищающим вход в класс.
– Что теперь будет с моей семьей? – спрашивает она, рассматривая унылый пейзаж. – Как мы оправимся после этого? А мой брат…
Мне жаль ее, и я хочу ее утешить, но это сложнее, чем я думала. Ее головной убор богаче моего. Ее родня владеет собственными овощными и опиумными полями. Ее клан по-прежнему живет лучше, чем любой другой в деревне. Несмотря на эти противные мыслишки, она все еще моя подруга, и я пытаюсь выразить ей сочувствие.
– Нам всем будет не хватать твоего брата и его жены.
Она поджимает губы, пытаясь совладать со своими эмоциями.
Наконец она бормочет:
– Не говори больше ничего. Слишком больно.