Полицейский рухнул на снег и замер. Обернувшись, я увидел, что Джо молча наблюдает за мной.
Другой полицейский сидел, склонившись над приборной доской и не двигался. На лобовом стекле темнели капли крови.
То, что ты делал раньше, не имеет значения. Важно только то, что ты делаешь сейчас.
В фургоне лежали две большие черные спортивные сумки. Я расстегнул «молнию» и обнаружил внутри пачки стодолларовых купюр. Мне стало дурно, и я понял: если меня сейчас стошнит, я в этой маске задохнусь. Мы вытащили сумки и бегло осмотрели все остальное. Коробка с пулей от моего «Смит-и-Вессона» валялась на полу. Я открыл ее, забрал улику и сунул в карман.
Джо схватил меня за плечо.
– Надо уходить! – крикнул он.
Мы забрали деньги; каждый взял по сумке. Я слышал, как Джо кряхтит, но сам тяжести не чувствовал. Полицейский, которого я ударил, пошевелился, когда мы проходили мимо, и Джо, на мгновение опустив сумку, с силой пнул его в живот.
Мы сожгли машину в заброшенном карьере на окраине города. Я стоял на краю и наблюдал, как Джо поливает ее бензином. Маски и дробовики остались в машине. И пули тоже. Все сгорело под тихо падающим снегом. Даже стоя в тридцати ярдах, я чувствовал жар. Джо стоял рядом, и когда я к нему повернулся, у него в глазах плясали отсветы пламени.
– Револьвер, – сказал я и протянул руку. – И гильзы тоже.
Джо ответил не сразу. Стоял, будто загипнотизированный, и не мог отвести от огня взгляд. Потом словно очнулся и посмотрел на меня без всякого выражения. Молча достал из кармана мой револьвер вместе с гильзой и протянул мне. Я бросил гильзу в огонь.
– Беру свою долю. – Я отсчитал пять пачек и засунул их под куртку.
За все это время Джо не сказал ни слова, но я знал, что он наблюдает за мной.
* * *
В ту ночь я плохо спал. По правде говоря, я уже давненько по-настоящему не высыпался.
Вернулся я еще рано. Последние дни дались мне тяжело, и теперь все тело ломило от усталости. Я наполнил ванну почти до краев, забрался в нее, кряхтя, и вытянулся. Мышцы заныли, расслабляясь. Вода была теплая и, когда я погрузился в нее с головой, перелилась через край. Я закрыл глаза и лежал под водой сколько мог, пока не почувствовал на ноге ее руку. Тонкую и легкую, как у ребенка. Рейчел не нравились собственные руки. Слишком короткие и слабые; камера всегда дрожала, если она пыталась сделать селфи. Мы часто над этим смеялись.