Пробуждение было неожиданно легким и приятным – словно спал не в душном вагоне, скорчившись в углу, а на берегу Нурна. Осталось даже ощущение свежего, насыщенного солью ветра. Поезд стоял у перрона областного центра, яркое солнце заливало плацкарт, а через постоянно хлопающие двери проникал особый «весенний» воздух. В голове было ясно, тело налито бодростью – Попов уже давно не чувствовал себя настолько хорошо.
Стоянка была долгой, почти полчаса. Серега прогулялся по перрону, где ночной лед превратился в лужи. Снег еще лежал почерневшими грудами на газонах, но воробьи уже сходили с ума от солнца, мелькая стайками с дерева на дерево, а тонкая шинель показалась подбитой мехом. Попов с удовольствием ее расстегнул, захватывая свежий восточный ветерок. Подумал было о телеграмме матери, но решил все-таки сделать сюрприз.
Гуляя, Серега добрался до старушек, торгующих вареной картошкой, солеными огурцами, бледными, вареными курами, и понял, что нужно поесть. Пригляделся к торговкам, и тут же оживился «внутренний наставник», о котором Попов почти забыл: «Третья бабушка слева, вон, в синем платочке, видишь? Картошечка со своего огорода, сварила утром. Курица не вареная, а жареная, свежая, тоже своя, еще вчера кудахтала. Чуть дороже, чем у соседей, но того стоит. Бери, не пожалеешь». Серега внимательно выслушал «информатора» и впервые попытался вступить в мысленный диалог:
«А остальные?»
Попову показалось, что «наставник» засмеялся:
«Ну, если хочешь, изволь. Первая старушка слева – картошка мороженая, сладковатая. Вторая – тоже самое, да еще и пересолила. Четвертая – курица старая, сварила еще четыре дня назад. Пятая – грязнуля, посуду не моет, понос обеспечен, а может и чего похуже. Шестая – все нормально, но курица вареная, а не жареная. Седьмая – курица кончилась, остались только огурцы. Все, расчет окончен. Если будешь покупать, поторопись, через шесть минут – отправление».