– А золотого не было? Эльфийского4?
Санитарка с подозрением посмотрела на Серегу:
– А ты точно выздоровел? Может зря одежду получаешь – через пару дней обратно вернешься?
– Не вернусь, – твердо ответил Попов, пряча кольцо. Сунул в карман, и забыл. Вспомнил вдруг, уже выходя на привокзальную площадь. Кольцо словно просилось на палец и Попов вытащил железный ободок. Покрутил в руках. Когда-то гладкую поверхность теперь покрывали черные каверны ржавчины, однако, кольцо показалось ему очень красивым. Никогда не носил украшений, но все же решил примерить подарок иного мира.
Кольцо село на палец, как влитое. Металл приятно холодил кожу, придавая какой-то непонятной уверенности, и даже наглости. Серега покрутил кулак, рассматривая кольцо, и решил оставить. Огляделся по сторонам.
Грязную привокзальную площадь по краям оккупировали такие же неопрятные киоски. Кто торговал подозрительными пирожками, кто – жевательной резинкой и сникерсами. Между тем, солнце скрылось на западе в тяжелых, с оттенком свинца, тучах. Быстро темнело, и начал пролетать мокрый снежок. До поезда было еще полтора часа.
Главный врач советовал сразу идти к военному коменданту:
– Мимо такого красавца милиция точно не пройдет. Шинель без погон, шапка без кокарды. Пока разберутся, кто ты и откуда – поезд пропустишь. А коменданту нашу справку покажешь, и у военного патруля до отправления пересидишь.
Совет был хорошим, но идти к патрулю самому? После ощущения полной свободы, впитанного за последние два часа, общаться с комендантом совсем не хотелось.
– Переживем как-нибудь, – сказал сам себе Серега, – комендант без меня, а я – без коменданта.
Странно, но пропало чувство голода. Кормили Попова последний раз еще утром, и жидкая больничная кашка давным-давно растворилась в молодом организме. Входя на площадь, Серега умирал от голода, и сразу приметил ближайший киоск с беляшами. Теперь же, одев кольцо, Попов остановился в нескольких шагах от ларька. Сознание вдруг обостренно выцепило и сложило вместе все отрицательные детальки: неопрятный фартук толстой тетки с золотыми зубами, грязный поднос на некоем подобии скатерти, и просто отвратительный, чуть ли не трупный запах самих беляшей.
Серегу едва не стошнило, и он поспешил отойти от ларьков. Решил заглянуть в вокзал, но справа от входа заинтересовался группкой мужчин, которые азартно спорили о чем-то. Зайдя чуть сбоку, Попов увидел кусок фанеры, лежащий прямо на заплеванном асфальте, а на нем – три перевернутых металлических стаканчика и вырезанный из поролона грязный шарик. Перед фанеркой на корточках сидел молодой, с нехорошими глазами человечек в спортивном костюме и кепке, чем-то неуловимым напоминая погибшего под днищем танка Зиргана