Требовательный голос:
– На кровати валяешься, Мария Максакова?
Опять Ксюню привезли! Все её зовут Ксюндель-хрюндель за ужасное поведение. Это моя двоюродная сестра. Единственный ребёнок в семье – и всё этим сказано. Наши мамы – родные сёстры, мама – старшая. Ксюне уже четырнадцать лет, но это незаметно.
– Давай смотреть Барбоскиных! Ну давай!
– Света нет.
Ксюня была детского роста и не тяжелокостная, однако весом восемьдесят кило. Это тётя позаботилась. Вообще, она слишком заботилась. Говорила, что растит принцессу. Но принцесса – это либо замуж за принца, либо родители соответственные, а тут что, родители – прислуга? Ладно бы нацеливали на карьеру, да хотя бы просто на хорошую работу, но ведь Ксюня собиралась стать никем.
Даже нельзя сказать, умная она или дура. Ведь чтобы определить, есть талант или нет, надо попробовать. Может, она могла бы стать физиком, врачом, художником, писателем. Это я безо всякого сарказма. Но она ведь не притронулась ни к одной школьной науке! Ещё интерес могут разжечь книги, фильмы, да даже песни хорошие. Но это всё тоже не про неё. Чтение она рассматривала исключительно как нудный титанический труд. Я захотела вместе с ней почитать новую книгу для школьников, чтобы просто расслабиться. Но у меня читательская скорость другая, я буду спешить узнать, что дальше будет, а надо будет ждать, пока Ксюня через буквы продерётся.
Никто из родственников не хотел брать её в гости, а её мама усиленно пыталась сплавить, чтобы отдохнуть. У Ксюни не было ни умственной отсталости, ни психических расстройств. Просто ничем не ограниченное нежелание считаться с другими людьми. Запланированный ребёнок, всё по методичке. Мир стал вращаться вокруг девочки ещё до её рождения. Платная одиночная палата, роды по контракту. Всё лучшее, новое, эксклюзивное. Тётя окончательно перестала быть женой и растворилась в материнстве. Все разговоры – сопли, температура, подгузники. Честно говоря, она не была умной и интересной и до беременности. Ребёнку было уже два, она даже не пыталась говорить, ведь был птичий язык для мамы, по которому тут же исполнялось желание. Никаких возрастных кризисов, ведь конфликта не было. Дядя дома ощущал себя лишним. Словно уже был развод, и требовались от него только деньги. Что уж там читать, даже телевизор не смотрела тётя. Только бесконечные мультики с ребёнком. Декрет перешёл в увольнение, попытка пойти в садик провалилась. Совместный сон с ребёнком в три года. Ксюня признавала только маму, папа был не нужен, а уж с бабушкой и дедушкой включалась такая сирена, что уши закладывало.