Елена продолжала выписывать детали макета, вкладывая в каждое описание частицу своей души.
– К полуночи деревня затихала. Лишь в хижине шаманки мерцал свет жировой лампы – чаши из камня, где тлел тюлений жир. На грубой ткани лежали амулеты: клык волка, камень с дырой, просверленной за сто лет до того, и крошечная догу с лицом, как у лунного божества. «Завтра мы пойдем к морю, – шептала шаманка, вглядываясь в трещины на глине. – Там ждёт нас щедрость и гнев…
Мужчина в очках поднял руку.
– А что вот это за фигурки? – спросил он, указывая на маленькую группу людей возле деревянной конструкции, похожей на помост.
– Это сцена ритуала, – ответила Елена. – Верования древних жителей были тесно связаны с природой. Они верили в духов, населяющих всё вокруг: деревья, камни, море. Шаман был посредником между людьми и этими духами. Он мог предсказывать будущее, лечить болезни и просить у духов удачи на охоте и в рыбной ловле. Помните слова шаманки, о которых я говорила? Они – отголосок их мировоззрения.
Инна заинтересованно наклонилась к макету.
– А что за амулеты лежат рядом с шаманкой? Клык волка, камень с дырой…
Елена улыбнулась.
– Это не просто украшения, а предметы, наделённые особой силой. Клык волка символизировал храбрость и силу, камень с дырой считался оберегом от злых духов, а догу – глиняная фигурка с большими глазами – возможно, изображала божество, покровительствующее плодородию. Каждый предмет имел свое значение и использовался в ритуалах.
Пожилая женщина тихонько вздохнула.
– Как давно это было… А ведь кажется, что всё это было совсем недавно. Интересно, что они чувствовали, эти люди, глядя на звёзды?
Александр задумчиво посмотрел на макет.
– Их жизнь была трудной, но, наверное, более простой, чем наша. Они были ближе к природе, к своим корням.
Молодая москвичка очередной раз сфотографировала макет на камеру планшета:
– Это невероятно! Нужно будет обязательно найти книги об этом периоде!
– Они не знали колеса, не воздвигали неприступных крепостей, но их руки творили дивную красоту из податливой глины и первобытного страха перед незримым. Каждый причудливый узор на керамике, каждый обсидиановый наконечник стрелы, каждый осколок ритуально разбитого горшка – безмолвное послание, адресованное будущим поколениям. Письмо без слов, сотканное из шёпота леса, плеска речных волн и глухого стона земли, навсегда сохранившей память об их шагах, – завершила Елена описание эпохи Дзёмон.