Читать В лабиринтах души: Путешествие в Японию и тайны ханами - Александр Капитонов, Светлана Мошнова

Робкие лучи солнца, пробиваясь сквозь неплотно задёрнутые шторы, вырисовывало на стене причудливые узоры, больше похожие на насмешливые гримасы. Эти солнечные пятна казались живыми, будто бы старались развлечь Инну, подмигивая ей из-за занавесок. Она лежала на постели, укрывшись одеялом, и чувствовала, как тепло солнечного света нежно касается её кожи. В воздухе витали лёгкие нотки приближающейся весны, но всё это было не важно для неё.

Инна отвернулась, пряча взгляд в подушку, словно пытаясь убежать от надвигающегося дня, от той рутины, что засасывала её всё глубже. Мысли о делах, постоянных обязанностях и неизменном расписании смешивались с лёгким ощущением вялости, которое не покидало её. Ей не хотелось вставать, не хотелось сталкиваться с суетой мира за пределами спальни. В этом замкнутом пространстве она чувствовала себя в безопасности, хотя и понимала, что становится пленницей своих собственных страхов.

На завтрак, как обычно, овсянка – символ её тщательно спланированной жизни, где не было места спонтанности и риску. Свет из окон лился тускло, создавая сероватый оттенок в комнате, словно перекрывая поток весеннего света снаружи. Стол был накрыт аккуратно, всё располагалось на своих местах: белая тарелка, столовые приборы идеально выровнены, а рядом аккуратная стопка салфеток. Инна сидела за столом, наблюдая за унылой картиной, которую рисовала её жизнь: предсказуемая рутина, в которой каждый день сливался с предыдущим.

Каждый глоток овсянки казался пресным и безвкусным, как и обещания перемен, которые она шептала себе каждое утро. Эта простая каша, приготовленная по одному и тому же рецепту, идеально символизировала её ежедневные усилия оставаться на правильном пути. Она чувствовала, как каждый её жест и решение были запланированы заранее, а сердечные порывы неожиданно оказывались подавленными голосом разума. Инна не могла избавиться от ощущения, что находится в клетке, созданной её собственными привычками.

Внешний мир прочно вытеснял её из себя, тонкие звуки улицы – машины, голоса прохожих, правда жизни – становились фоном, акцентируя её одиночество. Она пыталась сосредоточиться на вкусе овсянки, на каждом глотке, но мысли снова и снова уводили её в сторону. Стук сердца и шорохи внутри неё замедлялись под напором грустных размышлений, а желание перемен уступало место усталости и безразличию. Каждое утро становилось сложнее, а каждое пробуждение – напоминанием о том, что ей не хватает свободы.