Склад располагался на краю промзоны, где кирпич был старым, окна – забиты досками, а воздух пах соляркой, гниющей бумагой и чем- то, что давно не имело названия. У ворот – охрана. Двое. Один в кепке, другой в сером пальто. При его приближении – короткий кивок. Генри даже не смотрел на них. Он просто шел. Медленно. Прямо. Как будто место уже знало, что ему пора замолчать. У входа его ждала Клэр. Молодая, с собранными волосами, в чёрном пальто, очки в тонкой оправе. Под мышкой – папка. Папка была важнее её взгляда.
– Доброе утро, сэр, – тихо сказала она.
– Для кого как, – ответил Генри, не снижая шага.
Внутри было сыро. Стены облезлые. Свет – лампы под потолком, холодные, вибрирующие. Промежутки между рядами ящиков – как лабиринт. Они шли по указателям. Молчали. В шаге друг от друга. Он – впереди. На табличке: «Офис. Джеймс Эллиот.» Генри постучал. Один раз. Вошёл. Офис был аккуратным. Стол. Книги. Часы на стене. И мужчина за столом – Джеймс Эллиот. Улыбка слишком широкая, запонки слишком блестящие. Взгляд – наигранно вежливый.
– Мистер… – начал он.
– Харгривс, – оборвал Генри. – Временный уполномоченный по аудиту от поставщиков.
– Ах… да… Пожалуйста, проходите. Присаживайтесь.
– Я не сижу. Мне хватает стоять, если разговор короткий.
Клэр прошла и встала у двери. Молча. Генри достал из пальто папку. Бумаги. Строгий взгляд. Он говорил не быстро, но так, что каждое слово звучало как закон.
– По нашим данным, последняя партия была задержана.
– Бюрократия. Вы же знаете, как это бывает.
– А по нашим данным – вы решили, что можете диктовать условия.
Эллиот чуть усмехнулся.
– Послушайте, это всё только бизнес…
– Именно. А в бизнесе есть правила. Их не обсуждают. Их выполняют. Или исчезают.
Молчание.
– Вы угрожаете? – спросил Эллиот, но голос дрогнул.
Генри достал сигарету. Закурил. Не спеша. Выдохнул. Смотрел прямо.
– Угроза – это эмоция. Я – не эмоция.
Он достал из внутреннего кармана маленький лист, передал Клэр. Она подошла, положила его на стол. Эллиот посмотрел. В списке – имена. Даты. Счета. Адреса. Всё, что не должно было быть известно.
– Мы знаем, где вы берёте людей. Мы знаем, кому платите. И кто спит с вашей бухгалтершей. Хотите продолжить?
Эллиот молчал. Пот на висках. Генри сделал ещё одну затяжку.
– У вас есть двадцать четыре часа. Чтобы вернуть всё. Без вопросов. Без недостачи. Или здесь станет пусто. И очень тихо.