– Да здесь бульдозер нужен, – оглядывая горы макулатуры, сказал я.
– Правильно! Не жалуемся на проблему, а ищем решение! Ты мне сразу понравился. Удачи! – сказал он на прощание. – И помни: дверь всегда должна быть закрыта.
С этими словами он вышел, оставив меня одного посреди этого бумажного царства.
Ну что ж, я хотел работу? Вот она, наслаждайся. Ничего сложного, правда?
Тишина, которая воцарилась в кабинете, была почти пугающей после того хаоса, что творился за его пределами. Ко мне всё отчетливее приходило понимание, что слова «Упакуй Вселенную» – это не фигура речи. Я стоял посреди этого бумажного царства, чувствуя, как мои мысли начинают потихоньку приходить в порядок. Ну, насколько это вообще возможно.
И тут я заметил, что в руках у меня всё ещё зажат пакет с батоном. Тот самый, который я купил по дороге домой, перед тем как всё это началось. Батон выглядел так, будто ничего не произошло: всё такой же свежий, чуть тёплый, с хрустящей корочкой. Я уставился на него, как будто он мог дать мне ответы на все вопросы.
– Ну, привет, – пробормотал я. – Ты хотя бы понимаешь, где мы оказались?
Батон, конечно, молчал. Но его молчание было каким-то… утешительным. Как будто он говорил: «Эй, парень, ты не один. Я тут с тобой. Давай разберёмся».
Я поставил пакет на стол и сел в кресло, которое скрипнуло так, будто хотело сказать: «Ну наконец-то!»
И тут меня осенило: я даже не успел предупредить мать. Она, наверное, уже места себе не находит. Хотя… Она, скорее всего, так увлечена телевизором, что даже не заметила моего отсутствия. Кто бы мог подумать: «Сходи в магазин», а потом – бац! – и я исчезаю. Вот, наверное, куда пропадают все отцы, которые вышли за хлебом.
Я засмеялся. Сначала тихо, потом громче. Это был смех человека, который уже перестал понимать, что реально, а что нет. Ну, знаете, такой смех, который звучит как «ААААА, Я СХОЖУ С УМА, НО ЭТО НЕВАЖНО!»
– Ладно, – сказал я себе, когда смех, наконец, утих. – Раз уж я здесь, надо что-то делать. Хотя бы ради аванса.
Я огляделся. Башни из бумаг и папок возвышались надо мной, как небоскрёбы. На столе лежал степлер, обычный такой, с серой пластиковой ручкой. Рядом с ним – стопка мятых папок.
Я взял первую папку и открыл её. Внутри лежал вопрос: «Почему кошки Шрёдингера всегда выбирают худший момент, чтобы быть умереть?