Я устало опустился на диван, всё ещё сжимая кирпич, который теперь казался мне символом моего экзистенциального кризиса.
– А что это у тебя? – спросила мама, заметив кирпич.
– Утешительный приз, – сказал я с сарказмом, который мог бы оттачивать ножи.
Она покачала головой.
– Ты бы лучше призы побед собирал, а не провалов.
– Спасибо, мама, – пробормотал я. – Очень помогает.
– Да что бы ты без меня делал, – сказала она, уходя на кухню с видом человека, который только что выиграл спор.
Я вздохнул, уставился на кирпич и подумал, что, возможно, моей следующей работой будет что-то попроще. Например, уборщик в космическом агентстве. Там хотя бы никто не ожидает, что ты заставишь кирпичи продавать сами себя.
Я вошёл в свою комнату и упал на кровать. Матрас подо мной прокряхтел, словно старый дед, которому слишком долго не меняли батарейки. Я окинул взглядом всё вокруг.
Комната выглядела так, словно дизайнером выступал человек, который одновременно был любителем минимализма и фанатом советского дефицита. Обои с выцветшими розочками держались на стенах исключительно из чувства долга. Шкаф, купленный ещё при Никите Сергеевиче, скрипел от каждого дуновения ветра, будто жаловался на свою жизнь. Телевизор с пузатым экраном стоял на тумбочке, на которой ещё пылился старый видик, давно испустивший дух. На полке стояли книги, которые я никогда не читал, но которые, по мнению мамы, делали меня умнее только от их наличия.
Я закрыл глаза, надеясь хотя бы на пять минут тишины и покоя. Но, как всегда, план провалился.
– Сходи, открой! – крикнула мама из кухни. – У меня «Очевидное невероятное»!
Я с проклятиями перевалился через край кровати и встал на ноги. Если кто-то пришёл, чтобы предложить мне поговорить о спасении души или продать ещё один пылесос, я готов был в этот раз не церемониться.
– Да кого нелёгкая опять принесла, – пробурчал я себе под нос, подходя к двери.
Взгляд в глазок не дал никаких ответов. На лестничной клетке было пусто, как в советском продуктовом магазине после обеда.
– Может, сосед чего хотел, но передумал? – подумал я вслух и собрался уже возвращаться в комнату.
Но не успел сделать и шага, как раздался новый, на этот раз более настойчивый стук.
– Да что за чертовщина? – пробормотал я, снова глядя в глазок. Ничего. Лестничная клетка продолжала притворяться, что тут никто не живёт.