На всю жизнь врезался в память летальный исход одного недоношенного малыша.
Ребёнок родился значительно раньше срока с весом менее полутора килограммов. Помимо тяжёлой дыхательной недостаточности у него было серьёзное врождённое заболевание крови. Очень редкий вид анемии. Ему был оказан весь спектр необходимой помощи. Было перелито несколько компонентов крови. Но все наши усилия были тщетны…
Ребёнок прожил всего двенадцать часов.
Всё это время, когда мы боролись за жизнь малыша, я постоянно поддерживал контакт с его мамой: сообщал ей новые данные по ходу диагностики и лечения заболевания, рассказывал про динамику состояния, возможные исходы.
К сожалению, в пять утра жизненные ресурсы ребёнка были исчерпаны.
После клинической смерти на фоне реанимационных мероприятий наступила уже смерть биологическая, необратимая.
И вот настал самый мучительный момент моей работы в реанимации: сообщить матери о смерти ребёнка. Я, кое-как подбирая слова, захожу в палату, где находилась женщина, просто смотрю на неё. Проглатываю ком в горле. Колеблюсь. Хочу сказать хоть что-то.
Но молчу…
Мать, привстав с кровати, смотрит на меня. Передо мной глаза, ищущие надежду. Но надежды уже нет.
И, видимо, по моему взгляду это понятно. Понятно без слов. И тут женщина оседает на кровать со словами: «Нет, нет, нет, нет…» Закрывает лицо руками и начинает тихо плакать.
Вспоминаю часто этот момент, он очень ярко отчеканился в моей голове.
Я лишь подхожу к матери, кладу руку ей на плечо и стою рядом. Я молчу. Слова тут не нужны. Они излишни.
Хотя есть одна сухая и вроде бы необходимая фраза: «Примите мои соболезнования».
Терпеть её не могу. Поверьте, в такой момент никому не нужны ваши соболезнования. Вы это сказали, а человеку ни жарко ни холодно.
Точнее говоря, соболезнования нужны, но не в виде этой фразы. Лучше просто побыть рядом с человеком в такие моменты.
Если бы меня попросили одной фразой охарактеризовать мою работу, то я, определённо, выбрал бы словосочетание: «Игры со смертью».
Не самая приятная «игра» из-за того, что на кону слишком ценные вещи. Но эта «игра» мощно захватывает и не отпускает. И порой понимаешь, что всё-таки это настоящая война.
Но с кем мы, реаниматологи, играем в эту «игру»? С Богом или дьяволом? С жизнью или смертью?
На мой взгляд, неважно, с кем ты борешься. Важен сам факт, что ты уже вступил в этот бой. Важно то, что каждое дежурство ты начинаешь новую битву и продолжаешь войну без возможности отступить.