Легионеры в сегментной броне маршировали по утоптанным дорожкам, их движения были выверены, механичны. Стража у внешнего периметра сменялась каждые полчаса. Над лагерем стоял запах пыли, пота, металла и сваренного вина.
– Это Десятый легион, – произнес Вейр. – «Фретенсис». Последняя осада. Последняя кровь.
Но не успел он закончить фразу, как из-за поворота между камней показался римский патруль. Пятеро легионеров, вооруженных копьями и пилумами, шли настороженно. Один из них, очевидно командующий, поднял руку:
– State! Quis estis?!1
Не дождавшись ответа, один из патрульных легионеров с криком метнул копье. Острие блеснуло в воздухе, но, не долетев до цели, бесшумно отскочило от невидимого защитного поля, окружавшего путешественников, словно ударилось о каменную стену. Второй легионер отшатнулся, а центурион, который был во главе патруля, сжал рукоять гладиуса и шагнул вперед. Он был высокого роста и могучего телосложения. На его голове красовался шлем с поперечным гребнем, ноги были облачены в серебряные поножи, и в руке он держал сигнум. Его лицо было иссечено шрамами, взгляд – тяжелый.
– Num di estis… an machina daemonum?2 – низким голосом спросил центурион.
Профессор сделал легкое движение рукой и заговорил по-латыни, отчетливо, уверенно:
– Nos non hostes sumus. Ex longinquo futuro venimus…3
Легионеры замерли. Даже ветер, казалось, стих. Центурион медленно вытащил гладиус из ножен, не делая выпадов, – скорее как жест оценки.
– Они нападают, – пробормотал Крис.
– Не нападают. Проверяют, – спокойно сказал Вейр.
Патруль окружил их. Один из легионеров попытался схватить Криса за руку – и отлетел назад, будто ударившись об стену.