Иван сталкивался с Румыном на еженедельных встречах экспатов. Иван всегда приходил на час позже, потому что ужинал дома, по расписанию. На встречах он садился за край стола. Он не мог переносить шум, когда сидел в центре. Иван часто оказывался рядом с Румыном, который тоже приходил позже.
В этот вечер Иван съел чуть больше обычного, избегая продуктов, которые могут вызвать приступ. Он хотел собрать побольше энергии. Во-первых, для противодействия Румыну. Во-вторых, для красноречия и юмора, если на встречу придёт симпатичная девушка. Но симпатичные девушки не появлялись. Только Румын, поляк Томас Падла и несколько англичан преклонного возраста, недовольных количеством приезжих из восточной Европы. Иногда приходила Хельга, которую Иван безуспешно приглашал к себе домой. Но он не терял надежды. Перед выходом он ровно три минуты чистил зубы отбеливающим средством. На всякий случай надел свежие трусы, взял зонт и флягу с водой. Он спустился вниз, на улице было шумно. Иван полез в правый карман куртки за наушниками, но там было пусто. Ком подступил к горлу, мысли закрутились, дыхание стало прерывистым. Иван злился на себя, что опять забыл наушники дома.
“В который раз! Теперь нужно подниматься, снова открывать дверь, снимать ботинки, открывать дверь в свою комнату, а потом всё это в обратном порядке. Сколько времени будет потеряно зря! Что если в это время на встречу придёт симпатичная девушка или заглянет Хельга?” крутилось в голове Ивана.
А вдруг на лестнице, в доме не было лифта, он встретит хозяйку дома, фрау Хиплер? Она всё время спрашивает, учит ли он язык. Смотрит на него с упрёком и посмеивается. Так делала учительница русского языка, когда Иван приходил, не выучив стихотворение Пушкина. Она вызывала Ивана к доске. Он, перед всем классом, заикаясь от волнения, пытался вспомнить первые строки. Стресс блокировал память. Все смеялись вместе с учительницей. Она спрашивала Ивана, как звали отца Пушкина. От стыда Иван не мог думать. Под общий смех класса он шёл на своё место, на заднюю парту. Ещё раз такого унижения он не перенесёт, тем более в другой стране.
Но он не учил язык. Язык напоминал ему фильмы про Гитлера и старое немецкое порно, за просмотром которого его часто ловили: сестра, бабушка, родители и домашние животные. Язык вызывал в нём стыд, когда он говорил сам. А когда говорили местные, ему представлялось множество маленьких Гитлеров, в мужских и женских одеждах. Они спаривались друг с другом, размножались. И злобно кричали на Ивана по-немецки: “Руки вверх, русская свинья!”. Особенно это видение усиливалось, когда кричали местные дети.