А я вот, представь, успеваю и на работе с утра до вечера молотить в закрома, и частные заказы беру, и семью обеспечиваю, и дома пашу беспросветно, и на даче хлопочу, и старухе-матери помогаю. Да рабы на плантациях – курортники в сравнении со мной! Это про меня надо было писать книжку «Хижина тети Томы» или как там, бишь, ее!» Андромаха Аркадьевна ударила себя пухлым кулачком в декольте. Угрюмые груди солидарно колыхнулись, будто подтверждая правоту ее слов. Серафим Ильич внешним видом и цветом лица стал похож на луковую жижу в тарелке. Он был совершенно раздавлен.
Глава 4. Огниво страсти поистерлось
«Ну сам посуди, Серафим: зачем мне такой муж? – не унималась яростная Андромаха. – Ни денег от тебя, ни помощи, ни уважения, ничегошеньки!.. А что касается супружеского долга, то и в этом вопросе, между нами говоря, ты – злостный неплательщик. Как у нас на работе один клиент из Жиздры. По полгода платежи задерживает, подлец! Одно слово – Жиздра… Вот про это, кстати, я тоже очень давно и серьезно хотела с тобой поговорить, Серафим». – «Про клиента из Жиздры?» «Ты болван, Тошнюк! – застонала Андромаха Аркадьевна. – Про супружеский долг! Я прочитала в интернете, что 50 процентов разводов начинаются в спальне. А у нас с тобой там давно уже ничего не начиналось. Какие там 50 процентов: ты в последнее время в спальне и одного процента не высовываешь! Вот скажи, ты помнишь, когда у нас в последний раз было соитие?». Донна Тошнюк терпеть не могла слово «секс», считая его заморской вульгарщиной, более того – откровенной белибердой. В английском словаре она вычитала, что «секс» означает всего-навсего «пол». «Это что же получается? – возмущенно говорила она товаркам из бухгалтерии. – «Заниматься сексом» – это, стало быть, «заниматься полом»? То есть, бригада молдован, которая у нас прошлым летом в квартире полы ремонтировала, занималась сексом?! На паркете? Или с паркетом? Ну и язык у этих англичан!..»