– Разве не все мы так, сэр? Часами, днями, минутами?
– Я имел в виду приборы для измерения времени. Вы извратили мою мысль.
– Людям моей профессии это свойственно, доктор Уотерхауз.
– Вы знаете моё имя? А как ваше?
– Моя фамилия Хокстон. Отец крестил меня Питером. Здесь меня называют Сатурн.
– Римский бог времени.
– И скверного нрава, доктор.
– Я рассмотрел вашу лавку куда внимательнее, чем мне хотелось бы, мистер Хокстон.
– Да. Я сидел у окна и в свою очередь рассматривал вас.
– Вы сами только что назвали себя опустившимся человеком. Ваше прозвание – синоним скверного нрава. И тем не менее вы пытаетесь меня уверить, будто вернёте мне часы без всяких… дополнительных условий… и ждёте, что я подойду к вам на расстояние вытянутой руки… – В продолжение своей речи Даниель не сводил глаз с часов, стараясь в то же время не показать, как сильно хочет заполучить их обратно.
– Значит, вы из тех, кто во всём ищет логику? Тогда мы товарищи по несчастью.
– Вы говорите так, потому что вы часовщик?
– Механик с младых ногтей, часовщик – сколько себя помню, – сказал Сатурн. – Ответ на ваш вопрос таков. Вот Гуковы часы с пружинным балансиром. Когда Мастер их сделал, это был лучший прибор для измерения времени, созданный человеческими руками. Теперь два десятка часовщиков в Клеркенуэлле делают часы поточнее. Эра технологии, а?
Даниель прикусил губу, чтоб не рассмеяться, уж больно неожиданно прозвучало новёхонькое словцо «технология» из уст такого детины.
– Значит, это ваша история, Сатурн? Вы не смогли угнаться за временем и потому опустились на самое дно?
– Мне надоело догонять, доктор. Вот моя история, если вам интересно. Я устал от суетного знания и решил искать знание вечное.
– И утверждаете, что нашли?
– Нет.
– И на том спасибо, а то я боялся, что дело идёт к проповеди.
Даниель рискнул приблизиться ещё на два шага. Тут его остановила одна мысль.
– Откуда вы знаете моё имя?
– Оно выгравировано на задней стороне часов.
– Неправда.
– Очень умно, – отвечал Сатурн; Даниель не понял, над кем из них он иронизирует. Сатурн продолжал: – Один мой знакомец, ширмач по стукалкам, которого нахлопнули на Флит-стрит и угостили в казённом доме ремённой кашей, пришёл ко мне просить непыльную работёнку, пока шкурьё заживёт. Приняв разумные меры предосторожности, то есть убедившись, что он не намерен меня попалить, я сказал ему, что дела мои в упадке, ибо я не могу вести их без суетного знания. Однако я сыт им по горло и хочу только сидеть в лавке и читать книги, дабы обрести знание вечное, что служит мне во благо неосязаемо, но отнюдь не помогает добывать и продавать краденые часы, каковая продажа и есть