– Ясно, – неуверенно проговорил Титул, у которого глаза начали стекленеть примерно тогда, когда Даппа прибег к греческому алфавиту. – Скажи, Даппа, были на твоём корабле пираты-немцы?
– Носители верхненемецкого или Hochdeutch? Увы, среди пиратов они редки, ибо немцы боятся воды и любят порядок. На корабле преобладали голландцы, однако у них был пленник, которого держали скованным в самой нижней части трюма, баварский дипломат. Он-то и научил меня этому языку.
– Превосходно! – Титул достал записную книжку и принялся листать изрисованные странички. – Вот, Даппа, ты, наверное, не знаешь, что мы, англичане, живём на чём-то вроде песчаной отмели. Ты видел такие на своих африканских реках, только наша гораздо больше и на ней нет крокодилов… – Он продемонстрировал набросок.
– Мы называем это островом, – подсказал маркиз Равенскар.
– Есть большая-большая холодная солёная река. – Титул развёл руки. – Гораздо шире, чем от моей записной книжки до карандаша, и она отделяет нас от места, называемого Европой, где живут плохие-плохие обезьяны. В своей системе умственных идей ты можешь воображать их множеством обезьяньих стай, которые вечно швыряют друг в друга камни.
– Иногда мы пересекаем солёную реку на таких штуках, вроде выдолбленных брёвен, только гораздо больше, – вставил маркиз Равенскар, входя во вкус. – И тоже швыряем несколько камней, чтобы не разучиться.
Он подмигнул Даппе, который только яростно зыркнул в ответ.
– За большой-большой рекой живёт очень рослая и сильная горилла, белоспинный вожак, которого мы боимся.
Даппа вздохнул, чувствуя, что испытание не кончится никогда.
– Кажется, я видел его изображение на французских монетах. Его зовут Людовик.
– Да! У него больше всех бананов, больше обезьян в стаде, и он очень долго бросал в нас камни.
– Наверное, это было весьма неприятно, – проговорил Даппа без особого сочувствия.
– О да, – ответил Титул. – Но у нас есть свой вожак, огромный белоспинный самец, который очень метко бросает камни, и он несколько лун назад загнал Людовика на дерево! И теперь наша стая, здесь, на песчаной отмели, никак не решит, почитать нам нашего белоспинного самца как бога или бояться как чёрта. Так вот, у нас есть большая поляна в джунглях, не очень далеко отсюда. Мы ходим туда, чтобы выразить почтение некой белоспинной самке, довольно хилой. Там мы бьём себя в грудь и швыряем друг в друга какашки!