– Уводите купол. Транспорт! Мне нужен транспортный корабль! Якоря взбесились! На пути будет ущелье, купол не выдержит такого давления, у нас есть… – он посчитал в уме, – семь часов!
– Василий, повтори, не слышу тебя. Повтори, Василий.
– Бабочка Лоренца! Передай – аттрактор Лоренца.
– Слышу тебя. Эклектор Ференца, – связь зашипела, затрещала, будто бекон на сковороде, и стало тихо. Конечно, Василий Черепичный не знал, что творится сейчас в штабе управления, но предполагал, что оператор несётся лично отнести запись разговора Маковскому, что будет спрашивать, что такое «эклектор Ференца», а Маковский будет на него орать, потому что не знает сам – и догадается нескоро. Что с опозданием на два часа Маковский получит траекторию движения купола «Анива-8» и догадается наложить её на карту сейсмоактивности. И поймёт, куда надо отправлять транспортное судно, чтобы спустить спасательный батискаф, или атомный транспортник, чтобы отбуксировать купол на побережье. Не то, чтобы Василий обладал провидческим даром, но он достаточно представлял себе человеческие мотивы и характеры, чтобы понимать, как повернётся та или иная ситуация.
Не знал он следующего: что попытку безуспешной связи с «Анивой-8» услышит Антон Калязин и предпримет свои меры; что нереиды дадут – в силу сбоя в нейросети – неверную картину сейсмоактивности, в которой будет не два крупных и два мелких, а четыре равновесных очага, из-за чего Маковский не поймёт, причём здесь «бабочка Лоренца» и, наконец, что никаких семи часов у него нет. Мягкая самозатягивающаяся клёпка не выдержит длительного нажима и начнёт деградировать, а те самые трубы, за которые неоднократно получал нагоняй начальник строительства, и вправду начнут лопаться как нитки: трубы, по которым был протянут силовой кабель, воздуховод, связь. Но ничего этого инженер Черепичный не знал, да и не мог знать: он настроился на семь часов научного эксперимента по исследованию поведения «убегающих» магнитных якорей – именно она натолкнула его на мысль создать принципиально новый двигатель – глюонный.
Черепичный ткнул пальцем в кнопку аварийной записи, которая могла, в параллель «чёрному ящику» записывать голос пилота купола, фильтруя шумы – «чёрный ящик» писал всё подряд. Ирония состояла в том, что объем записи был заложен в объёме 2035 часов, то бишь, можно было круглосуточно разговаривать, скажем, с 1 марта по 25 мая. Или, применительно к этой неприятной ситуации, до 25 августа, ровно до дня рождения Василия Черепичного. С детства он знал, что день этот богат событиями – родился царь Иван Грозный, учёные впервые увидели снимки Нептуна и западный берег Северной Земли, а Галилео Галилей впервые представил учёному совету телескоп. Из последней затеи мало, что хорошего вышло для самого Галилея, правда. Да и рождению Грозного порадовалось не так уж много людей. Зато семья Черепичных, собираясь на праздник у родителей Василия, с каждым годом убеждалась: хороший день.