Маленького Антуана (в семье все звали его Тонио) замок привлекал как пещера Алладина, но вход детям во многие из комнат был закрыт.
Вечерняя молитва, как и в большинстве французских (особенно сельских) семейств того времени, была частью ежедневного ритуала. Личная горничная графини обычно посылала свою маленькую внучку, чтобы объявить: «Госпожа графиня, настало время вечерней молитвы». С подсвечником в руках графиня возглавляла процессию в часовню, где она одна имела право восседать на мягкой подушке, в то время как остальные обращались к Всевышнему с жёстких скамей из дуба. Значительно позже, в последней незаконченной книге «Цитадель», образ графини Трико воплотится в Берберского вождя, патриарха Ветхого Завета, короля-философа…
Соблюдение старых обычаев не было утомительным занятием и нравилось Антуану. У него складывалось уважительное отношение к ритуалам и обрядам, которые упорядочивали хаос существования. Повзрослев, он напишет в своей первой книге: «Чтобы существовать, надо окружать себя традициями, и эти традиции необходимо сохранять».
Снаружи было значительно свободнее и интереснее. За домом – огромный парк, за парком простирались поля, некогда принадлежавшие его роду. Таинственный сеновал с одуряющими запахами и загадочными шорохами, конюшня, хлев – казались целыми мирами. Сохнувшая трава издавала опьяняющий аромат; раздавались шорохи, как будто в сене кто-то затаился. Под стреху залетали ласточки; в парке жили кролики и шныряли крошечные мыши. Над клеверными лугами молниями проносились огромные хищные стрекозы с прозрачными крыльями, проплывали яркие нарядные бабочки.
Ручей был отдельной волшебной страной. Нагретая южным солнцем прозрачная вода текла к реке, хотя казалась неподвижной. На дне пестрели яркие камешки, тускневшие, высыхая на ладошке; сновали серебристые рыбки, прятались в ил мелкие водяные крабики. И этот запах – запах летней воды! Мальчик вдыхал его полной грудью и не мог надышаться.
Из густых прибрежных кустов, казалось, кто-то за ним наблюдал, и Тонио нарочно пугался, вызывая в себе сладкую дрожь: он знал, что защищен, любим, что ему всегда придут на помощь. Когда младший брат Франсуа подрос, они стали вместе исследовать окрестности и вместе пугаться, это было так здорово!
И потом, повзрослев, Антуан постоянно возвращался воспоминаниями к местам своего детства, с острым чувством ностальгии и ощущением былого счастья. В «Планете людей» он писал: «Был где-то парк, заросший темными елями и липами, и старый дом, дорогой моему сердцу… Он существует, и этого довольно, в ночи я ощущаю его достоверность».