Но больше всего, конечно, я ждала лекций профессора Ричардсона. Ко второму занятию он задал первокурсникам подготовить сочинение по тому произведению, цитату из которого мы выбрали. «Утраченные иллюзии» – одна из моих любимых книг, и я посвятила целый вечер, рассуждая о главном герое, Люсьене, восхищаясь умением Бальзака жонглировать вопросами нравственности: Люсьен был то положительным, то отрицательным героем. Я настолько увлеклась, что отправила сочинение на электронную почту на пятнадцать минут позже крайнего срока. Но я надеялась, мои рассуждения, стиль письма и аргументы настолько захватят Ричардсона, что он простит мне оплошность.
К сожалению, я ошиблась. И, кажется, ошиблась во всем.
– Простите?! «C»?[8]
Весь класс обернулся на мой возглас, а профессор Ричардсон остановился у следующей парты. Он спросил:
– Вас что-то не устраивает, мисс Дэвис?
Конечно, черт возьми, не устраивает! Я могу потерять стипендию!
Возмущение от несправедливой оценки не позволило мне выдавить ни звука. Горло сдавил спазм. Я смотрела на перечеркнутый красным распечатанный лист с моим сочинением, и буквы расплывались от нахлынувших слез. Несправедливо!
– Каждый, кто считает, что я излишне строг, может оспорить оценку после лекции, – добавил Ричардсон и направился дальше по кабинету.
– Ты как? – Тейлор легонько ткнула меня в плечо. – Мне он поставил неуд. Расслабься, старшекурсники предупреждали…
Я не слушала ее. В голове барабанила кровь. Как я могла расслабиться?! Раз в месяц комиссия будет смотреть мой табель, и если средний балл опустится ниже допустимого, прощай грант! А платить за учебу самостоятельно я не смогу, я вернусь в Луксон, я… я…
– Мне надо выйти! – вскочив, я бросилась прочь из кабинета.
Бежала, словно от прошлого, что норовит ударить в спину. Слышала только глухие удары своих подошв о паркет в коридоре. Видела размытое будущее, не понимая, как контролировать то, что от меня не зависит.
Я рывком открыла дверь женского туалета и рухнула на колени. Холодная плитка, оглушающая тишина и запах хлорки встретили мою панику как старую подругу. Слезы не упали на щеки, ни единого всхлипа не сорвалось с губ. Но мне отчетливо казалось, что в легкие перестал поступать кислород. Я задыхалась, цепляясь за ткань блузки на груди.
– Спокойно, – изо рта со словами выходил воздух, – спокойно.