Слава скосил взгляд на ковылявшего за ним по левую руку Бока. Он так ужасно потел: буквально весь исходил омерзительным запахом тухлого мяса и рыхлой земли. Неужели у него совсем не было времени на гигиену? Огромное шерстяное пузо выглядывало из-под мокрой рубашки; на лице – или что там вместо него – проявлялись вены, отливая клубничным оттенком каждый раз, как он ворочал свое грузное тело.
И еще Бок пыхтел. Да так, что казалось вот-вот свалится, как при инфаркте. Что делать, если толстяк и вправду распластается на асфальте, схватившись за грудь?
Тут он заметил, что за ним наблюдают.
– Да-да?
– Ничего.
– В смысле?
– В самом деле, ничего.
– Ла-а-адно, – пропел Бок, обнажив полный набор квадратных, будто подпиленных напильником зубов, – если что – ты спрашивай, спрашивай.
– Спасибо.
Вот уж чего действительно не хватало. Его дельных советов.
Туман, который с самого утра становился все гуще, расстилался вдоль всей главной улицы. Улицы с непроизносимым названием, на которой работали те жители городка, кто еще не потерял способность передвигаться самостоятельно.
Поправив воротник пальто и поглубже засунув руки в карманы, Слава вздохнул; из-за отравленной атмосферы горло немедленно обожгло, как от глотка уксуса. Законом не разрешалось находиться на воздухе более часа в сутки, но не было никого, кто бы следил за выполнением этого правила. Не было и самих наказаний; никаких последствий – если, разумеется, не считать неминуемую скоропостижную кончину от быстротечной болезни. Легкие начинали зудеть, затем стягивались и вскоре расслаивались, покрываясь трещинами, точно старая штукатурка. По крайней мере, так объясняли в университете. Не слишком подробно – зато очень доступно.
Бок вновь что-то бубнил. Неужели ему так сильно нравился звук своего голоса?
Чтобы отвлечься, Слава быстро огляделся вокруг. Что-то же должно было привлечь внимание. Пусть даже выцветшее и безжизненное. Сейчас подошло бы что угодно.
Из серого горизонта, – а если подолгу смотреть вперед, то казалось, что идешь прямиком в пустоту, – проступали дома и темные кружевные полосы навесов и мигающих вывесок. Шиферные крыши истерлись, трубы и водостоки давно проржавели и изогнулись крючками. Прижатые вплотную друг к другу здания разнились своими высотами и под определенным углом напоминали зубья пришедшей в негодность пилы.