– Я же сказал тебе позвонить мне, если попадёшь в беду.
Наши глаза снова встретились. Я старалась не плакать:
– Полицейский потащил меня наверх, когда я попыталась вылезти из окна ванной.
– Ты бы что-нибудь сломала себе, прыгнув с такой высоты.
– Это было лучше, чем альтернатива. Один полицейский поймал меня и потащил к кровати.
Я с трудом проглотила комок в горле:
– Как ты узнал, где я?
– Я отследил таксофон, которым ты пользовалась.
Я даже не хотела знать, как ему это удалось:
– А наш номер в гостинице?
– Мы слышали, как ты кричала.
Рыдание вырвалось из меня прежде, чем я успела стиснуть зубы, несмотря на все эмоции, вырывающиеся из меня.
После этого мы не разговаривали.
Я не могла поверить, что на меня напали со стороны полиции. Что случится со мной, если даже полиция не могла мне помочь? Они были моим последним остатком человечности в этом мире. Что мне оставалось? Как я выживу среди таких, как Лебедев, который пытался меня убить?
Я безучастно сидела на заднем сиденье и смотрела в затылок Ильи. Наши глаза снова встретились в зеркале заднего вида. Его взгляд был таким тёмным и непроницаемым. Что же теперь будет со мной?
Теперь я боялась полиции так же, как и Лебедева. Илью я боялась лишь чуть меньше. На сегодняшний день он дважды спас меня и не причинил мне вреда, но это не значит, что он этого не сделает.
Этот человек может меня защитить.
Мы проехали через город и оказались в том же месте, откуда начали сегодня утром. Оба автомобиля въехали в район затона реки.
Я сидела на заднем сиденье, когда Илья вышел и направился к моей стороне машины. Он открыл дверь:
– Пошли. Я отвезу тебя ко мне.
Илья
Я придержал дверь и наблюдал, как Ева осторожно вышла, двигаясь так, будто каждый шаг отдавался болью в её теле. Она прижимала рюкзак к груди, словно он был щитом, и опустила голову, пряча лицо под спутанными прядями волос. В мягком свете уличных фонарей складов и зданий её фигура казалась почти нереальной – хрупкой, как тень на грани исчезновения.
– Смотреть вперёд, – сказал я, обводя взглядом своих людей, кто осмеливался взглянуть на неё.
Мои люди почтительно отвернулись, делая вид, что не замечают состояния её лица.
Я повёл её наверх, используя это время, чтобы взять эмоции под контроль. Но когда я открыл дверь и она вошла внутрь, мне пришлось проглотить весь гнев и ярость, которые снова поднялись во мне, когда я посмотрел на неё.