Она готовит, следит, спорит, учит нас, даже когда голос дрожит. Всё делает сама – порой слишком резко, слишком громко. Но в каждом её движении – попытка удержать наш мир от окончательного развала. И я вижу это. Я чувствую это. И потому держусь за неё так, как раньше держалась за маму.
Я села за стол, налив себе кофе, и наблюдала, как Мей настойчиво тычет брату в руки тост.
– Ал, съешь ты этот чёртов тост. Видишь же, она в панике. – сказала я с лёгкой улыбкой, пытаясь разрядить обстановку.
Он на секунду посмотрел на меня и сдался – взял кусок хлеба.
– Ты неисправим! – фыркнула Мей, закатывая глаза. – Ладно, мне пора. Всё в порядке? Что-то нужно? Бумаги? Деньги? Психолог? Пицца? – она судорожно запихивала в сумку ключи, очки, телефон.