Я осеклась. Даже боль в руке перестала мешать.
В голове всплыли те злосчастные несколько фраз. «Вы уверены, шеф? Но это же… Это же настоящий склад!.. Да, шеф. Я не спорю, просто можем ведь погореть… Да, хорошо. Сколько?.. Да, я сделаю!»
– Поняли наконец? – Эллиот скривил узкие губы. – Морган звонил мне. Поэтому я точно знаю, что ничего подобного он не говорил.
О, теперь я понимала даже больше, чем нужно!
Я сглотнула. Кто меня за язык тянул? Могла бы соврать, что ничего не видела, ничего не слышала. И вообще, я с рождения слепо-глухо-немая, даже справка есть.
Так старалась утаить самое важное, что решила – для отвода глаз – побольше рассказать о всякой ерунде… Вот и договорилась. Но кто же мог знать?..
Жаль, нельзя было просто приказать вышибале оттащить тело в какую-нибудь подворотню. Брюнет ведь, не шавка подзаборная. И девицы из публичного дома напротив очень не вовремя подняли визг. Прятать тело в таких условиях? Без меня.
– Клянусь вам, мистер Эллиот! – выговорила я, заставив себя прямо смотреть ему в глаза. Прежнего бешенства там уже не было, скорее задумчивость. – Я сказала правду. Возможно, мистер Морган звонил кому-то еще?
Он качнул головой и нехотя разжал пальцы. Уф! Я помассировала следы на запястье и потянулась к своей чашке.
Эллиот хмурил темные брови, щурился недовольно, на высоком лбу гармошкой собрались морщины.
– На коммутаторе зафиксирован только один звонок. – Он задумчиво почесал кончик носа. – Но и вы не солгали…
Я пила кофе, всем видом показывая, что намека не поняла. Конечно, я не в курсе, что начальник Особого отдела – нюхач! Откуда бы?
Эллиот поднялся. Пообещал:
– Еще увидимся!
И вышел – в шум дождя и раскаты грома…
***
Не обманул.
Тем же вечером, услышав свист и восхищенное: "Ты глянь, какой павлин!", я ни на минуту не усомнилась, кто к нам пожаловал. Брюнеты – они такие, хуже тараканов. Если уж прицепятся, то попробуй выведи.
Музыканты сбились с ритма, а саксофонист и вовсе опустил инструмент. Какая-то танцующая парочка едва не сшибла столик.
Я вытерла пивную лужу на стойке и лишь затем подняла глаза. Расфуфырен брюнет и впрямь был на славу. На подтянутой фигуре ладно сидел костюм оттенка топленого молока, светлая шляпа контрастировала со смуглой кожей и угольно-черными волосами, на пальце вызывающе поблескивал оправленный в белое золото бриллиант.