Между исповедью и проповедью. Книга на вырост - страница 2

А есть люди, в которых живёт «первозданный страх перед истиной и перед собственным „я“», как говорил Сартр. Они стремятся ко всему немедленному, сиюминутному. Они нуждаются в знаниях, не приобретённых, а впитанных с молоком матери. Они очень боятся разрушить тот «образ жизни, при котором от них никогда не потребуется ничего сверх того, чем они уже владеют». Они боятся впустить в себя что-то новое, незнакомое, потому что это разрушит их выстроенный, устоявшийся внутренний мир. Чтобы решиться на переустройство нужно обладать настоящим мужеством.

Конечно, с какой-то частью всё равно придётся смириться, ужиться, а может и сдружиться. Потому что страхов слишком много: они появляются вновь и вновь – сначала детские, потом взрослые: страх смерти, одиночества, неудачи, страх перед совестью, перед Богом. Страх жизни. Все эти страхи прилипают так, что не отодрать. А сейчас, по понятным причинам, все страхи обострились одновременно. Страх унижает. Страх парализует волю. Страх съедает душу, пытаясь овладеть человеком целиком. Говорят, самый эффективный путь избавления от страхов, хотя бы от их части – стремление к личной свободе. На этом пути они развеиваются. Кто-нибудь пробовал?

Но есть и полезные страхи. Страх потерять лицо, личное достоинство, испортить себе некролог. Что называется, репутационные страхи. Так что – кто чего боится больше.

На этом свете меня огорчает только одно – то, что нужно становиться взрослым.

Антуан де Сент-Экзюпери

В самом начале 1990-х я, уже работая журналистом, позвонил известному директору школы. Мы не были приятелями, но знали друг друга по институту. Звоню по делу. Представляюсь, рассказываю о причине звонка. Разговариваю, естественно, на «ты». Но чувствую, что застревает у меня внутри это «ты». Уж слишком вежливо и формально держится со мной бывший знакомый, как будто бы и признав. Нет, не то чтобы он не вспомнил, кто я такой, но в первую же паузу в разговоре спросил: «Хорошо, А.А., я понял вас, но должен посоветоваться с коллегами по округу».

Я сначала сделал стойку – может, шутит так. Но нет, никаких шуток, это он со мной, с которым не раз выпивал на «картошке», перешёл на «вы». Боюсь я таких вот «очень взрослых» людей. Не по возрасту – я и сам далеко не юный, – и не по размеру живота, площади лысины или количеству седых волос. А по коэффициенту солидности. По степени внушительности. По тяжести прожитых лет и усталой опытности во взоре.