Читать Между исповедью и проповедью. Книга на вырост - Анатолий Берштейн

Чего больше в этой книге – проповеди или исповеди? Я пытался соблюсти баланс. Но разве это возможно? Разговор о себе и о том, что ты понял – жанры, связанные неразрывно. Наш опыт определяет наши умозаключения. События жизни, сомнения, неудачи, диктуют исповедальность. И то, и другое слито воедино.

Конечно, нам более известен жанр проповеди – учителям особенно. Мы привыкли внушать. А исповедь лишь имитировать. Но исповедальность, в данном случае – это искренность и открытость.

Очень редко мы говорим о себе, о том, где мы уязвимы и не так хороши. Но именно это и рождает доверие.

Страх вовсе не в опасности, он в нас самих.

Стендаль

Мне было пять лет. И дело было зимой. Ночью я внезапно проснулся от стука в окно (а жили мы на четвёртом этаже). Посмотрел в ту сторону и увидел страшную бородатую физиономию, уставившуюся, как мне казалось, прямо на меня. Я закричал от страха и бросился к маме. Потом выяснилось, что это была не ночь, а раннее зимнее утро, и бородатое страшилище – всего лишь рабочий ремонтной бригады, спешно что-то переделывающий на фасаде нашего дома. Находясь в «люльке», он неосторожно задел наше окно. Испуг мой, тем не менее, был настолько силён, что ещё лет десять после этого я не мог заснуть, не посмотрев в окно и не убедившись, что там никого нет. Это был мой первый запомнившийся страх из детства.

Человек рождается, входит в этот мир с удивлением, интересом и страхом. Вот так и живёт: с интересом к жизни и со страхом жить – что перевешивает, то и определяет его мироощущение, качество и образ существования. Со временем удивление и интерес, к сожалению, уменьшаются, а какие-то страхи накапливаются. Умные люди боятся сказать глупость, выглядеть нелепо, сделать что-либо не по форме. Но по мере взросления и такие страхи уходят. У возраста есть привилегия некоторой независимости от многих необязательных условностей. Даже страх обидеть близкого человека со временем может переплавиться в бережное отношение, в защиту, заботу, но не страх. Но приходят другие.

Многие мои знакомые, преимущественно ровесники, стараются сегодня не смотреть телевизор, не поддерживать разговоров о политике и заниматься исключительно своими делами. Причин такого добровольного информационного изоляционизма, как они объясняют, несколько. Во-первых, переживания по поводу происходящего сильно подрывают психическое здоровье, так как всё бессмысленно, и жалко рвать душу впустую. И, наконец, почему надо биться головой о стену, воевать с ветряными мельницами, чтобы осчастливить тех, кто этого не хочет? На самом деле есть ещё одна веская причина, которую неудобно произносить вслух – страх. Обыкновенный страх. Банальность страха.