– Что такое? – спрашивает Овечка. – Милый, отчего ты смеешься? Скажи!
– Я знаю, на чем мы точно сможем сэкономить…
– На чем? Ну же, говори!
– На презервативах.
Но она не смеется, нет – она испускает вопль:
– О боже, милый, мы же совсем забыли про Малыша! Сколько денег на него уйдет!
Он рассуждает вслух:
– Разве такому маленькому ребенку много нужно? К тому же есть пособие по родам, по грудному вскармливанию… Думаю, в первые годы на него вообще ничего тратить не придется.
– Даже не знаю… – сомневается она.
В дверях появляется белый силуэт.
– Вы ложиться собираетесь? – осведомляется фрау Мёршель. – Спать осталось всего три часа.
– Сейчас, мама, – говорит Овечка.
– Теперь уже все равно, – продолжает старуха. – Я с отцом лягу. Так что веди его к себе, этого твоего…
Дверь захлопывается, так что какого «твоего», остается непонятным.
– Но мне что-то не хочется. – Пиннеберг немного задет. – Честно говоря, у твоих родителей и правда не очень уютно…
– Боже, милый! – смеется Овечка. – Радоваться надо! Карл, пожалуй, прав: ты буржуй…
– Вовсе нет! – протестует он. – Если твои родители не возражают… – И он снова колеблется: – И если доктор Сезам не ошибся.
– Ну так давай сидеть на этих стульях до утра, – говорит она. – У меня уже все болит!
– Ну что ты, Овечка! – тут же раскаивается Пиннеберг.
– Да нет, если ты не хочешь…
– Я баран, Овечка! Я такой баран!
– И хорошо, – говорит она. – Значит, мы подходим друг другу.
– Вот и посмотрим, – говорит он.
Супружество начинается, как положено, со свадебного путешествия, но как насчет сотейника?
Поезд, отходящий в эту августовскую субботу, в два часа десять минут, из Плаца в Духеров, в купе для некурящих третьего класса увозит герра и фрау Пиннеберг, а в багажном вагоне – «немаленькую» корзину с Эмминым добром, мешок с Эмминым постельным бельем – только с ее, «себе пускай сам покупает, мы-то при чем» – и ящик из-под маргарина, в котором едет Эммин фарфоровый сервиз.
Поезд торопится покинуть город Плац, на вокзале никого, последние пригородные домики остаются позади, и начинаются поля; некоторое время состав бежит вдоль берега сверкающей Штрелы, где мальчишки купаются в чем мать родила – ну, что с мальчишек взять… А потом – леса, березки по обеим сторонам железной дороги, и Пиннеберг объясняет супруге, что зеленые насаждения защищают местность от искр, летящих из паровозных труб.