Как маг и учёный, он мог бы презирать зрелищность картины. Главным была не красота, а рациональность и полезный эффект. Но он прожил достаточно долго, чтобы разобраться в себе, и понимал: кроме рациональной части, в его натуре есть и другая, не менее важная сторона.
Он был художник. Его холстом была природа, его инструментом – магия, его красками – энергии. Его вдохновением – восторг и ужас тех, кому посчастливилось лицезреть могучие акты его творчества.
Ступая по сверкающему белизной мрамору пола, он оглядел зал.
Адепты затихли в многочисленных нишах стен меж чёрных высоких колонн, в своей неподвижности неотличимые от каменных изваяний на фоне багрового императорского мрамора. Гулкую тишину рассчитанного на акустику зала прерывали лишь одинокие тонкие всхлипы, доносящиеся от центральной колонны. Жертвенной колонны.
Размеренным шагом он шествовал к середине зала. Великолепные белые волосы подрагивали в такт, рассыпавшись по его плечам. Аспидно-чёрная укороченная бархатная мантия, с искрящимися золотым шитьём руническими знаками, колыхалась, отбрасывая причудливые тени в свете ровно горящих факелов. Зеркальным блеском сияли заботливо начищенные адептами высокие кожаные сапоги.
Он был великолепен.
И во всём своём великолепии он приблизился к жертве.
Остановился в паре шагов от колонны, к которой был прикреплён сегодняшний лакомый кусочек. Живой организм из живой плоти, которому выпала судьба отдать величайшему магу весь максимум энергии, возможный к извлечению.
Светильники вспыхнули и ярко озарили зал. Из-под растрёпанных рыжеватых кудряшек на Ксандера затравленно смотрели испуганные и заплаканные серые глаза. Бледные мокрые щёки в веснушках. Не идеал, но весьма мило. Лет шестнадцати, не больше. Для самки – нормальный возраст, самцу потребовалось бы больше времени для дозревания. Поднятые вверх руки открывали очаровательно нежные подмышечные впадины. Кисти и лодыжки были прикованы к столбу железными скобами. Дополнительно были прихвачены локти и колени. Оценив надёжность крепления, он удовлетворённо кивнул.
А затем растянул тонкие губы в подобие улыбки.
– Не бойся, милая. – Прикоснулся пальцами к мокрой щеке. – Твой страх сейчас бесполезен. Успокойся.
Его голос прозвучал ласково ровно настолько, чтобы жертва торопливо запричитала: